Мамонт вздёрнул хобот и захрапел, замер, принюхиваясь и водя из стороны в сторону тяжёлой лохматой башкой. Ласточка под Григорием заржала, отпрыгнула, обходя его. Ударила в землю копытами, выскочила с маху на косой склон. Тоже замерла, храпя и раздувая ноздри. Григорий вздрогнул, невольно потянувшись к ружью. Лес расходился, мелькнуло ровное поле, высокий, окружённый забором дом. На голом пространстве посредине между лесом и тыном торчало одинокое дерево, и что-то непонятное без формы, тёмное висело промеж ветвей. От порыва ветра, теперь дувшего не в спину, а в лицо скрипнули протяжно незапертые ворота. И сразу же густой запах ударил в нос. Тошнотворно-липкий, железистый... Варвара и Григорий подъехали чуть ближе. У корней дерева – два смятых, перекрученных тела. Комком. Лазоревая тряпка на одном, плащ другого давно пропитался кровью, стал чёрным.
– Что за... – ёжась, прошептал Григорий, торопливо перекрестился. Коряво, мешал зажатый в руке патрон. – Чтобы это не было – оно или рядом, или ушло совсем недавно.
– Да. Кровь совсем свежая, не больше часа. По холоду как раз застывать начала.
Мамонт отступил на шаг, громко, оглушительно фыркнул. Варварина дудка запела. В небесах громыхнуло... Григорий, опомнившись, толкнул кобылу вперёд. Огляделся, заметил, как ветер несёт листья, те кружились, распадаясь в воздухе напополам. Заскрипела и хлопнула оконная ставня, алой пастью с зубьями – сверкнули на солнце осколки стекла. Взвыл ветер, эхом – пошёл дрожать и биться мёртвый дом. Листья взметнулись, сложились в фигуру, призрачную, полупрозрачную тень. Облепленная разным осенним мусором фигура обрела форму, затвердела и сбросила маскировку. Вспыхнула – блеск резкий до боли в глазах. Странно, Григорий даже узнал её. Как недавно на стрельбах, пауколапый демон-ликтор. И в отличие от своего деревянного, стоящего на стрельбище образца он не был ни милым, ни маленьким.
Здоровая, в рост Григория на лошади туша неопределённой формы, паучьи ноги с когтями, непропорционально-большая морда издевательски похожая на человеческую. Только глаза в пол-лица и над верхней губой – клыки, торчат подобно висячим усам или бивням. И злобой тянет как тухлятиной на сотню шагов вокруг: не запах, а душой ощущаешь.
– Эй, ты что за хрень? – невольно брякнул Григорий, видя, как наливаются алым светом глаза твари.
Кобыла под ним фыркнула, отшатнулась. Демон заворчал, открывая пасть. Голос его – неожиданно-тонкий, визгливый звук, прошедшийся словно ножом по нервам. Тварь шатнулась, подбираясь к прыжку, её лапы задрожали и выгнулись, по-птичьи сгибом назад. Григорий сорвал с плеча ружьё, приложился, прицелился, выстрелил.
Тварь шатнулась – выстрел пришёл точно, разнеся один глаз. Потом прыгнула, с места, сверкнув когтями на лапах. Острыми, изогнутыми, как ножи. Закричала – но дудка Варвары уже запела, взвыл ветер, перебив скрежещущий звук. Лихо под нею фыркнул, шагнул вперёд, принял летящую тварь на бивни. Та повиснув на них, закричала, заскрипев снова, выбросила ноги, пытаясь достать мамонта в воздухе. Лихо мотнул головой, на бивнях его сверкнули, затрещав, амулеты. Разряд ударил демона, хлестнул и отбросил его куда-то в сторону подворья. Тот перевернулся, вспрыгнул с места, взлетел. Приземлился на крышу терема, сел, раздвинув пасть. Закричал. Раны на теле сочились зелёным, пульсировали и стягивались на глазах, исчезали.
– Вот зараза, – ругнулся Григорий сквозь сжатые зубы.
Сплюнул пулю, забил шомполом в ствол, опять сплюнул, прошептал матерно, взводя курок. Приложился, выстрелил снова. Пуля свистнула, разнеся в колене одну из паучьих лап. Тварь перевернулась, соскользнула по гнущейся крыше, упала на землю дрожа. И снова решилась напасть, прямо сквозь ворота, разнеся их в щепы. Сверкнула молния. Взвыла дудка, сурово прогремел гром. Опять ударила молния и ещё одна. Все прямо в тварь, развалив и оставив от неё одно чёрное, выжженное до земли место.
– Ты как, Гришенька? – окликнула Варвара.
Голос прозвенел, пропел в ушах тихой, ласковой музыкой. Григорий махнул рукой – мол, в порядке, спрыгнул с седла. Подошёл на мягких ногах, осторожно, глядя на поставленную молнией дыру в земле. Осколки хитина, кости, шипящая, испаряющаяся на глазах зелёная кровь. Обломок паучьей лапы, воткнувшийся в землю шипастый коготь-кинжал. Тень посреди. Она встала, полупрозрачная и переливающаяся, из сизого дыма свитая тень. Призрак, невидимый для обычных, человеческих глаз.
Обычный же, человеческий призрак.
Вставший из тела монстра, боевого демона еретиков – это сейчас кружило голову сильнее всего, и голос Катерины между ушей – звенел громко, но не успокаивал. Собравшись, Григорий посмотрел на призрака внимательней – увидел круглое, красивое и очень изумлённое лицо. Тот оглядывался, недоумённо вертел головой. Крутился, подняв к лицу призрачные руки, шептал неслышное: