Григорий посмотрел на девушку, прикинул – раз подвернулся случай, надо бы обсудить текущие дела. Но, тут же, остро – кольнула мысль. Варварино Лихо выздоровел уже, вполне, судя по сегодняшним скачкам. А значит, неделя или две – как провернутся бумаги на столах в разрядном приказе – и Варваре придёт строгий указ идти назад, в полк. На линию, в дар-аль-харб. Насмотрится ещё там вдоволь, на всякую хрень. А пока...
– Мы можем свернуть сейчас, проехать окраиной и на мыс, где Сура-река смыкается с каналом?
– Можем, а что?
– Увидишь...
Увидели, как тёмное ночное небо сгущается над башнями и луковицами университета, как облака ходят кругами вокруг него. Сгущаются, закручиваются в идеальный, быстро вращающийся круг. Этот круг налился у них на глазах, вспыхнул по краям зелёным маревом северного сияния. Стал прозрачным, и звёзды стали видны через него. Ослепительно-яркие, большие, лохматые шары света... Планеты – яркими точками, изысканной вуалью свернула туманность на миг. Проплыла, заливая мир призрачным, дрожащим сиянием.
– Туманная линза, работают астрономы совместно с коллегиумом аль-Физис, – пояснил Григорий, придвинувшись поближе.
Шепнул почти на ухо Варваре, та ахнула – тихо, звёздный луч вспыхнул в её глазах. Ослепительно голубым, завораживающим ярким сиянием.
– И вправду, – переведя дыхание, сказала она, – нас курс вечно гоняли держать эту линзу чарами, но вот так, со стороны – в первый раз. Спасибо. И...
Варвара чуть улыбнулась, посмотрев на Григория, и звёздный луч сверкнул лукаво, алым блеском и на губах. Подвинулась ближе, её волосы взлетели и упали волной, обдав Григория волной терпкого звериного духа. Звон в ушах, меж ушей, эхом – призрачный смех Катерины:
«Целуй, дурак».
– Григорий, одолжи пайцзу...
– Зачем?
– А затем, что целовать живое воплощение Ай-Кайзерин даже мне категорически неприлично...
Её глаза цвета неба, безграничная, яркая и солнечная синева. Ночь спряталась, синева надвинулась, стала яркой, и звёздный свет плясал в ней, искрился лукаво и нежно. Заполнила собой мир. Коснулась губ, опалив их терпким и пьяным духом сверкнувшей молнии. Громовой раскат пробежал где-то по небесам. Григорий обнял её за плечи, притянул к себе и поцеловал. В свой черёд, крепко и жадно, до сладкого, кружащего голову стона. Под ногой что-то звякнуло, Лихо фыркнул, качнул платформой у себя на спине. Ногу повело. Туманная линза лопнула в небесах, обдав их дождём, холодным и противным до ужаса.
«Вторая стража, ясно, все добрые люди спят»... – где-то вдали проорали ночные сторожа.
И голос противный, ой, шугануть бы их – подумал Григорий было. Но Варвара отстранилась уже. Вздохнула, тоска искрой пробежала в уголке глаз.
– А мы, выходит, недобрые... Забылась. Ладно, Григорий, спасибо, но нам пора. Я пришлю птицу завтра.
– Ну что же, завтра – так завтра... – ответил Григорий.
И не удержался – притянул Варвару к себе и поцеловал снова. Крепко, до дрожи в ногах. Потом отстранился всё-таки, спрыгнул, спустился вниз по ремням. Запрыгнул на своего коня и ускакал куда-то в сторону дома.
«И зачем? Я только-только за вас порадовалась», – тонкий, мечтательный колокольчик – прозвенел голос Катерины где-то глубоко в голове.
– Не лето, холодно же. Ещё простудится...
Холодный осенний ветер и впрямь пробирал до костей. Трепал промокший кафтан, мёл и гнал жёлтые листья вдоль пустых улиц.
Уже светало, когда Григорий таки вернулся домой. Все спали давно, он пробрался в тёплую горницу, тихо, сняв сапоги. Мышь-демон увидел его, обрадовался, выпустив сноп ярких искр, озаривших тёплым светом избу. Одну метнул в кота, тот фыркнул сквозь сон и придавил огненную мышь-демона лапой. Та дёрнулась, но вырываться не стала. Минуту спустя оба в обнимку дремали, причём мышь-демон забавно сквозь сон посвистывала.
Глава 15
Наверное, у Григория должно было возникнуть, как это называли франкские лекари – ощущение дежавю. Это когда тебе кажется, что ты провалился во вчерашний день. То есть в позавчерашний – ведь снова утро и снова он идёт к Варваре. Хотя выглянув на рассвете, подумал с каким-то сожалением, что сегодня ненастье совсем уж осеннее. Небо кругом обложило серыми, низкими облаками, а мелкий, неприметный дождь сеет, как ситом, и непонятно, светает или смеркается – в такой день девушка будет сидеть дома. Но на подоконник внезапно села, зачирикала маленькая краснопёрая птица, запела, заговорила на ухо тонким человеческим голосом – от Варвары, передала просьбу зайти. И вот уже Григорий шагает мимо унылых мокрых домов и заборов, и плевать на промозглую сырость и стужу вокруг, потому что в груди с чего-то тепло и голову кружит хмельное, жаркое марево.