– Какой вы умный, дяденька пристав, – восхищённо сказал Пётр.
– В моём деле, парень, ум – это только треть дела. Вторая треть – глаза и уши держать открытыми, смотреть внимательно. А вот третья – понимать, чего видишь. Потому как если нет знаний, то смотреть бесполезно. Понял?
– Понял.
– Ну а раз мы всё поняли, – улыбнулась Варвара, – пошли искать этого плотника, куда он наших студентов отвёл?
И поцеловала Григория… в щёку, в последней момент смутившись Петра. Хотя поначалу, кажется, собиралась чмокнуть в губы.
Дальше они прошли мимо нескольких огородов, прежде чем Григорий выбрал, у кого спросить – тётка, которой помогали две дочки.
– Уважаемая, а подскажите, пожалуйста…
– Чё вам надо? – прозвучало грубо, но тётке явно стало любопытно.
– А вот плотника мне бы, говорят, у вас хороший мастер в деревне живёт…
– Иш-шо один, – тётка мгновенно разъярилась. – Опять нашего Пафнутития спаивать будешь? За чарку чтобы делал? Иди отседова! Хватит с вас, бедовые…
– Да нет, уважаемая. Наоборот, нужен он мне, чтобы беды не случилось.
– Это как это? – от такого тётка растерялась. – А вы кто такие?
– Да так. Брат мой меньший и невеста. А средний у нас – бедовый. Девка ему приглянулась, а у нас батюшка сказал – сначала как по завету положено старшой свадьбу играет, а только потом сватов засылай. Вот он да родителей не спросясь и уговорил бежать. Пафнутитий у них на огородии сарай новый ставил, вот его и уговорили помочь. Он им и сказал по жалости: дескать, место есть, туда девку умыкнёшь, а потом родителям ничего и не останется, как согласие дать. Хорошо младой узнал да мне сказал. Я вот невесту свою позвал. Пусть девку по-женски уговорит, а я братца вразумлю, пока блуда не случилось. Поклонятся родителям в ноги, и всё сладится. Крест готов целовать, что наливать я этому Пафнутию не буду, а вот если не успею – быть беде большой.
«Ну и брешешь, – раздался в ушах весёлый хохот призрака. – Тебе хоть счас книжки иди сочиняй. А Варвара, видел, как посмотрела, когда ты её невестой назвал? А, ты же спиной стоял. Короче, если ты чарку свадебную ей не поднесёшь, ты распоследний мокшанский дурак».
Насчёт чарки и дурака Григорий спорить и не собирался. А ещё лицо на слова призрака всё-таки дрогнуло, но тётку это наоборот, похоже, убедило. Она всплеснула руками и ахнула:
– Ну Пафнутий, ну дурень жалостливый. Мало ты раз уже бока мятые получал? Короче, видите, вон там через поля дуб приметный стоит, молнией разбитый? Там тропинка начинается, по ней пойдёте – у Пафнутия там в лесу домишко есть, он там дерево по плотницкой части сушит. Там они и сидят, уверена. Вы на дуб смотрите. Тогда и через поля тропку найдёте.
– Спасибо.
Осенние ветры и дожди превратили поля в чёрные пласты грязи, обведённые лужами, но совет глядеть на дуб оказался кстати – на него от деревни к лесу и впрямь шла натоптанная тропка, обходя все ямы и скользкие места. Так что пересекли пустое пространство быстро, ёжась от холода и пронзительного ветра. Солнце пропало, небо опять стало серое и мутное, вместо утреннего снега полил мелкий и противный дождь. В лесу теплее не стало. Сырой осенний ветер шумел между деревьев, срывая последние листья и швыряя их куда попало, как никому не нужное тряпьё.
«Гриша, там впереди... Там чего-то странное. Сейчас... Ой...» – призрак внезапно исчез, выкрикнув-прозвенев напоследок что-то вовсе нечленораздельное.
«Катя!» – подумал, резко, как крикнул Григорий.
Звоном – истерический крик-плач в голове: «Гриша, как найдёшь – жги там всё. Не буду смотреть. Прости, но мне душа дороже».
«Ну да, вот так сразу жги. Не разобравшись», – поёжившись, подумал Григорий.
И страшно – Катька явно знает, о чём говорит, а встречаться с тем, кто напугал бестелесного призрака до вполне осязаемого, звенящего ужаса – зубы невольно, но тоже вполне осязаемо лязгнули. Но и палить, не разобравшись не дело, тем более – там впереди люди, вполне живые и даже свои. Мать их православные и правоверные.
Встряхнулся, заметил, что Варвара как раз достала дудку, собираясь наколдовать хоть какую-то защиту от непогоды. Жестом придержал девушку: