– Гришенька…
Он почувствовала, как дыхание девушки рядом стало каким-то неровным и глубоким. Глаза у Варвары затянуло какой-то сладкой истомой, дрожащей рукой Варвара сорвала платок, другой одновременно пытались расстегнуть душегрею. И одновременно Григорий сообразил, что если девушка у окна – видимо, это и была Марджана – смотрит вполне разумно, то в глазах Кары – только пустота и похоть, ничего человеческого.
Резко, с силой Григорий толкнул Варвару на улицу, пока в голове у самого не помутилось. А там, обхватив за талию, отволок к сараю. На улице холодный ветер ударил с маха, мгновенно выдул из головы дурман. Чёрные птицы взлетели тучей с еловых ветвей, закричали, захлопали крыльями. Варвара с ужасом посмотрела на провал двери и торопливо застёгиваясь сказала:
– Господи, спаси и сохрани. Это как же шибануло, что я же как они обе готова была… Мозги напрочь и будто демон вселился в меня. «Та, что жаждет», сука старая, мамонтом топтанная... Хотя нет, не дам я моему Лиху топтать что ни попадя. Не знаю, как и зачем – но это её сила. Блуд и разврат, это одна из четырёх старших демонов, которая питается всякой похотью. И две жертвы, которые ей скормили.
В этот момент в избе что-то грохнулось. Мгновение спустя из дверного проёма кубарем выскочило нечто чёрное и грязное, оказавшееся средних лет начавшим лысеть мужичком, перемазанным копотью и сажей с головы до ног. Мужик сначала побежал за сарай, откуда послышалось негромкое журчание. А потом выскочил обратно и бухнулся в ноги Григорию и Варваре:
– Спасите люди добрые, Христа раде спасите от этих. С ночи там на балках прятался, чихнуть боялся…
По быстрому и сбивчивому рассказу мужика, оказавшемуся тем самым плотником Пафнутием – отыскал его некоторое время назад в городе один из парней. Договорился подыскать им укромное место за городом, предоставить дом, и проследить, чтобы пару дней их никто не беспокоил. Пафнутий согласился, не задавая лишних вопросов. Мало ли чего этим городским да особливо университетским в голову взбредёт? Студенты приехали вчера. Расплатились с ним честь по чести – сапоги новые, кушак да зипун. К зиме-то да вовремя. Студенты весь вчерашний день готовились. К ночи провели ритуал. А потом началась бесовщина. У девок внезапно отросли кошачьи уши и хвосты. После чего девки скинули платье да в чём мать родила буквально кинулись на парней. И такое, сказал, вытворяли сразу вчетвером – что насколько он разное видел, но пересказывать такой срам категорически не желает. Причём одна, которая сейчас возле окна сидела, она как-то поспокойнее оказалась. В самом начале в блядстве на четверых поучаствовала, да разика два потом по очереди с одним парнем и со вторым. Вторая же точно как бешеная собака: беспрерывно то с одним кувыркалась, то с другим. То сразу с обоими. Одного парня так совсем заездила так, что на печи лежит: жив или нет – не понять. Второй вроде шевелится пока. Сам же Пафнутий спасся чудом да божьим провидением. Как началось – сам не помнит, каким образом на балку залез. Только и небесной помощью. Оттуда смотрел, да дым нюхал. Дым он не только глаза, как известно, ест, но и всякие хвори да нечистую силу отгоняет. А как дверь снесли, он и почуял – бежать надо.
– Так, – сказал Григорий. – Надо помощь звать. Петя, тут безопасно. Давай сюда.
Когда паренёк перемахнул через забор и встал рядом, Григорий приказал:
– Стрелой в Университет. Сначала к майстеру Паулю. Скажешь, у нас тут две ушастые Юлькины проблемы, причём в состоянии полного помрачения ума. И это те самые, про кого мы говорили. Он поймёт. Дальше пусть идёт к профессору Александру Вишневскому сыну Васильеву с коллегии целителей. Ему скажешь слова про две ушастые Юлькины проблемы, и ничего больше. Понял?
– Да.
– Тогда одна нога здесь, другая там.
Варвара проводила взглядом убежавшего паренька, дальше немного растеряно:
– А ты Юльку знаешь? Она… Она у нас в полку...
– Жива? Как она? – обрадовавшись, спросил Григорий.
Сумев одновременно и улыбнутся, и замереть – за последний год слишком часто вслед за «у нас в полку» шло безжалостное «накрыло химерой на линии».