В голове прозвенело звонкое:
«Григорий, ладно, пора тикать».
Амулеты махбаратовские искрили, плюясь синим огнём и короткими, острыми уколами электрической магии. На двери и возле стола. Попытался пробить их плечом, обжёгся, сообразил, что делает дурость. Спустил заряд по лезвию засапожника в землю. Крики за дверью вроде приблизились, стали громче. Надо спешить, подставлять Пахом Виталича без нужды не хотелось. Но также впадлу и оставлять своё под равнодушный взгляд серых глаз махбарарата. Стол у того – запертый, клинок засапожника обиженно звякнул и отскочил, не сумев подцепить замка. Ломать – доски здоровые, тёсанные, провозишься долго, да это и точно будет измена тогда... В рукаве зашевелился мышь-демон, фыркнул, кольнул запястье искрой. Перетёк с рукава на стол, фыркнул, закопался в чёрный зев замочной скважины. Замок пошёл дымом, затрясся, жаром пахнуло от него. Потом запор засветился багровым и лопнул. Мышь-демон фыркнул, скользнув обратно в рукав. Григорий почесал за ушком его, шепнул тихо:
– Хороший.
«Григорий, быстрей», – прозвенело в ушах.
Крики и ругательства в коридоре стали тише, зато – за дверью, в коридоре раздались чужие шаги. Ладно.
Залез в стол, по-быстрому сгрёб бумаги – черновик письма Катерины и непонятный, найденный в университете ответ, по счастью, оказались сверху. Остальное оставил, хватать чужую работу было тоже нехорошо. Отпрыгнул к окну, толчком ладони распахнул ставни. Решётка, чёрт. Интересно, мышь-демон сумеет расплавить прутья так же, как и замок на столе? Вряд ли, уж больно толстые. Обернулся, рывком, по-волчьи – показалось, что щёлкает ключ в замке. За спиной – грохот и тяжёлый, оглушительный треск. Ветер хлестнул по шее, рванул за воротник, засвистел, запел в уши – быстрей, мол, служивый, быстрее.
Обернулся снова – увидел, что окно выбито и решётка отдельно висит. На кривом, жёлтом бивне...
Голос Варвары:
– Григорий, быстрей...
Эхом – звенящий голос Катерины в ушах:
«Женись, Григорий. Хорошая девушка же. Красивая. С мамонтом».
Лихо фыркнул – как засмеялся, ухватил Григория хоботом, выволок за шкирку на улицу. Усадил на горб, рядом с рыжей – солнечный тёплый огонь в волосах – весело улыбнувшейся ему Варварой.
– Дела, – шипел Григорий, уже, правда, потом – когда Лихо, задрав хвост и весело махая хоботом, нёс их прочь от странного дома. Кони шарахались, телеги жались к заборам, возчики не ругались даже, свернув с настила в обочину, в липкую осеннюю грязь – провожали мамонта с девушкой на спине весёлым одобрительным свистом. Варвара улыбалась, связные птицы летали кругом у её головы. Красногрудые, маленькие, щебечущие весело птицы.
– И в чью голову пришла эта гениальная идея?
– Во все и сразу. Я птиц раз послала, другой – не идёшь. Обиделась, подвесила туманное зеркало – гляжу, ведут тебя под белы-руки, соколика. Я к Пахом Виталичу за советом, а он орать, что медведь. И завертелось.
– Ладно, хорошо хоть вывертелось. Так птицы были твои?
– Утренние – мои. А вот те, кто днём тебя по реке водил и завёл прямо под окно к махбарату...
– Догадываюсь... Бардак у нас.
Краснопёрая птица сурово чирикнула в небе прямо над головой. Варвара улыбнулась, поднесла палец к губам – мол, тише. Григорий сообразил, что брякнул лишнее и замолк, опасливо косясь в серое, налитое тучами небо. Наведение порядка в птицах обычно начиналось со строго указа покрасить пернатых в цвета полковых кафтанов и ротных знамён и заканчивалось покраской самих авторов гениальной идеи в белый.
Катерина, видимо, как мысли прочла – пошла хихикать прямо между ушей. Лихо задрал хобот и фыркнул.
У татарской башни на площади вышла заминка – толпа, шумная и весёлая, преградила мамонту путь. Пела музыка – домбра и лютня, пара в синих студенческих кафтанах плясала, выбивая каблуками дробь из деревянных мостков. Из кружала, прямо под ноги мамонта, вывалилась весёлая людская круговерть, она галдела разом на десятка два голосов, шумела, шутила, поднимая вверх зажатые в руках высокие деревянные кружки. Лихо негодующе фыркнул, попятился, махая оборванным ухом – не любил пьяных. Горбоносый, высокий и – к удивлённому оханью Катерины между ушей – бритый наголо парень похлопал по бивню его, широко, открыто так улыбнулся. Встряхнул кружкой, сказал сурово, погрозив мамонту пальцем:
– Положено.
Варвара нахмурилась, погрозила пальцем в ответ. Григорий улыбнулся – вчерашний студент был молод и счастлив до невозможности. Перегнувшись через край платформы, спросил:
– Куда распределили, парень?