– Чего?
– Того... Кружки, как мы видели – нет. Спорим, бумаг приказных там в комнате тоже нет. На входе в гавань кружку предъявит, муаллиму – командиру корабля бумаги покажет, стажёром представится и улетит, прежде чем мы спохватимся.
– И далеко улетит? Раскроют на борту его самозванство...
– Может, и не раскроют, что-то вроде таланта у него есть, люди в слободе сказывали. Может, и сойдёт. А не сойдёт – так раскроют, зуб даю, уже в воздухе.
Они вышли, и осень хлестнула ветром по лицам, рванула, пытаясь сорвать с плеч одного лазоревый плащ. Григорий поёжился вдруг – привычный жилецкий кафтан показался таким обманчиво-тонким.
– Ага, – проговорил он, ловя сквозь ночь глазами взгляд махбаратчика. – Уложит экипаж своей лозой, наберёт высоту, движки вырубит и полетит, куда ветер вынесет, на удачу. А все ветры сейчас волшебные, дуют строго на запад и юг. Война. Перемахнёт через линию к своим еретикам – и поминай как звали...
Махбаратчик выругался, смерил глазами расстояние – от галереи поющего дома, через хлипкий на вид забор у воздушной гавани. Чёрная, сейчас, вблизи – огромная махина громовой башни, озеро под ним, широкое, заросшее дикой травой поле. Приземистые сараи, все под линию, безликие и одинаковые на вид. Угловатая церковная колокольня, над ней очень яркий, рыжий, сверкающий крест.
– Так, сиди здесь, – сказал махбаратчик решившись. – Тебе в гавань воздушную допуска нет, мне есть. Поставлю там всех на уши сейчас, если ты прав – возьмём прямо на трапе, голубчика...
Рванулся, не дожидаясь ответа, вихрем слетел по лестнице вниз. Григорий выругался – оставаться в стороне было немного обидно. Чтобы успокоиться, прошёлся туда-сюда по галерее, слушая пенье ветра и поглядывая то взад, то вперёд. Над воздушной гаванью загорелся свет, цепочка электрических лунных огней вспыхнули кольцом вокруг башни.
Осторожный стук за спиной. Григорий развернулся – по-волчьи, всем телом, запоздало сообразив, что не слышал шагов за спиной. Ветер прошелестел в ушах, тихо, как лисий хвост по камням. Алым пятном – изящное восточное кимоно. Всего лишь Мэй, местная привратница, Григорий узнал её. Она слегка улыбнулась ему, вежливо поклонилась, сказала:
– Зайдите в дом, господин. Опасно, я должна закрыть двери.
– Понимаю, но лучше постою здесь. Галерея вокруг дома широкая и тёмная по ночам. Охрана снаружи тоже будет не лишней.
Вообще-то, опасности не было. Катерина как-то уболтала призрак убитой ненадолго задержаться: под торжественное обещание дать посмотреть, как Гришка отрывает все излишние в организме места отдельным нехорошим любителям натравливать лозу Азура на красивых и совсем ничего не понимающих девушек. Доверие, конечно, почётное, только вот незаслуженное пока. Зато оба призрака, вдвоём уже много раз незримо облетели окрестности, да и весь дом. Подняли бы тревогу... Странно, что Катерина не заметила приближения Мэй. Но и возвращаться, размякать в тепле не хотелось. Глупо сидеть истуканом, когда дело уже явно к развязке идёт.
– Спасибо. Вы стучитесь, дважды подряд, если что. Мы бы сварили вам кофе, – сказала Мэй, в голосе её тенью прокралась улыбка: лукаво на мягких лапах.
Девушка развернулась, совсем неслышно – и пропала в тенях. В песне ветра растаял шелест шагов, мягкий, как шуршание рыжего меха.
«Ну и зря... – прозвенел меж ушей тихий голосок Катерины. – Хотя, конечно, ты гад. Хоть бы понюхать дал, к нам в Трехзамковый до плена кофе не завозили...»
– Господь подверг страданиям стадо куфра... – ответил Григорий, шутливо, подражая проповеднику у мимбара.
Обернулся, заметив движение на поле вдали. Молния ударила, расчертив яркой вспышкой небеса. Забилась, засияла огнями на вершине громовой башни. На землю пал лиловый, холодный, призрачный свет. За ангарами, на поле глухо завыла труба.
«Ой, Гришенька, а что это там?!»
Григорий пригляделся, увидел, как распахиваются двери ангара, как рабочие вывезли на салазках корпус воздушного корабля. Ещё пока один корпус – гондолу, прихотливо выгнутый киль, шпангоуты, тонкие фермы на месте пустых баллонов.
– Смотри, сейчас будут в воздух поднимать.
Григорий сказал, заметив муаллима – мага, высокого человека в зелёной, украшенный алмазным пером чалме, он шагал через поле наискось, от ангаров, к кораблю и махине громовой башни. Вот он поднял руки, и перо на его чалме вспыхнуло, заискрилось ледяным, алмазным сиянием...
«Смотри...»
Новая молния ударила, башня вспыхнула, осветив поле электрическим холодным огнём. Он стёк по решётчатым балкам, ударил в озеро, и вода в там забилась, начала кипеть и наливаться, ворчащими большими пузырями. Они лопались, и туман начал подниматься, встал столбом у подножия башни. Маг взмахнул рукой, белая кисея закрутился, свиваясь в торнадо.