– А как же? – усмехнулся Чернецкий, убирая флягу в карман пиджака. – Они ж мою задницу прикрывают. Я заинтересован, чтоб каждый любил меня, как родного. К людям подход нужен, они ценят внимание. Так назовешь какого-нибудь амбала Колей, а не Васей, он обидится, а я в итоге пулю словлю.
– Слушай, – Руслан посмотрел в окно. За начищенным стеклом мелькали подернутые легким зеленым пухом деревья, серый в трещинах асфальт, потемневшие от сырости, скособочившиеся деревенские домики вдоль шоссе. – А тебе правда нравится такая жизнь? Я имею в виду, ну вот все это – деньги, дома, крутые тачки – действительно стоит того, чтобы тебя в любой момент могли убрать?
– Да ты че, Руслан, реально думаешь, что все это ради денег? – изумился Миша, его черные, резким углом изогнутые брови поползли вверх. – Эх, не видел ты меня в былые времена, когда я с утра мог быть миллионером, а к вечеру все потерять.
– А зачем тогда? – искренне не понимал Руслан.
– Зачем? – Губы Чернецкого сложились в скептическую ухмылку. – Ты, Руслан, будто не в этой стране живешь. Затем, что на нашей с тобой Родине жить по закону может только законченный терпила. Потому что правила игры каждую минуту меняются, вот только тебя об этом забывают предупредить. Папаша мой, комсомолец, партиец, всю жизнь положил во славу родной страны, и че? Подох, как клоп, в коммуналке с копеечной пенсией. Не, ты не думай, я ему, козлу старому, предлагал дом купить, где захочет, но ему, понимаешь, западло было от такого сына деньги принимать. Мать вот жалко, это факт, за то, что она хрыча этого идейного до конца жизни терпела… Или вот возьми меня. Я в восемьдесят четвертом загремел за мошенничество, четыре года отмотал, как цуцик, светило-то все восемь. А когда вышел, такие, как я, уже назывались не барыгами и фарцой, а «частными предпринимателями». Спрашивается, за что я шконку нюхал? Не, брат, у нас так: либо Родина тебя поимеет, либо ты ее. Ты вон тоже доблестной Советской армии лучшие годы отдал, а она тебя под зад коленом…
– Я сам ушел, – хмуро возразил Руслан.
– Правильно, сам. А почему?
Руслан нетерпеливо дернул плечами, он уже жалел о том, что ввязался в этот опасный разговор. То, что говорил Миша, звучало логично и справедливо, и все же он смутно чувствовал, что где-то в его словах таилась неправда.
– Потому что перестал считать то, чем занимается наша армия, честным и справедливым, – буркнул он. – Потому что не хотел иметь отношения к тому, что творилось в Чечне. К этой наскоро сфабрикованной войне, ко всей этой грязи…
– Принципиальный, значит, слишком? – поддел его Миша.
– Принципиальный, – с вызовом подтвердил Руслан. – Я офицер и в этих разборках участвовать не желаю. Если я иду воевать, я должен понимать, что поступаю правильно. А тут? Тьфу! В начале девяностых нашему полковнику, командиру гарнизона, какой-то хрен с горы, богатый сильно, предложил устроить на территории части базу подготовки для левых людей – профессиональных убийц, солдат удачи. За хорошее бабло, конечно. Тот и согласился, государство-то платить давно перестало. А меня поставили их тренировать. А они все как на подбор… Я же чеченец, что я, своих земляков не узнаю? Вот я их натаскиваю, а сам думаю: куда они после обучения поедут? Моих же товарищей стрелять? А я, офицер Российской армии, их обучаю? А с другой стороны, может, они мне и ближе, чем свои же сослуживцы. Все-таки мы одной крови, с одной земли. Так мне это все мозг взорвало, что плюнул и подал в отставку.
– Ага, вот видишь! – удовлетворенно кивнул Чернецкий. – Сам-то, значит, тоже просек, что к чему, и подставляться не захотел. Так что дело, братуха, не в принципах. Это Родина, сынок. Я и говорю: или ты ее, или она тебя. Ладно, хорош трепаться, приехали!
В общем, можно сказать, все складывалось достаточно удачно. Повторного покушения пока не было, и никакой подозрительной возни рядом с домом Руслан не замечал. Чернецкий распорядился никаких разведывательных действий относительно заказчика на данный момент не предпринимать, намеревался для начала что-то разузнать через нужных людей. И Руслан просто выполнял свою работу, в чем-то новую для него, а в чем-то привычную: проверял посты, натаскивал группу, ежедневно тренировался сам, учил шофера уходить от преследования, просматривал записи с видеокамер.
Дней через десять, после того как он приступил к работе, Миша попросил его встретить вечером в аэропорту прилетающую из Лондона жену.