– Туфли найти не могу, – пожаловалась она.
Он нашарил на столе спичечный коробок, зажег спичку – почему-то тоже избегал электрического света. Вспыхнувший оранжевый огонек выхватил из темноты ее бледное лицо, запавшие, обведенные тенью и оттого еще более яркие, притягивающие глаза.
– Ага, вот они, – она отыскала на полу туфли, обулась.
Спичка догорела, обожгла подушечки пальцев.
– До свидания, – прошептала Ольга, дотронувшись в темноте до его руки.
Когда пальцы ее дотронулись до его, обожженных, стало на мгновение больно. И ему на миг показалось, что это предзнаменование той большой боли, которую эта женщина принесет в его жизнь. Какое-то тяжелое предчувствие, ожидание близкой беды толкнулось в груди. Может быть, именно это называют любовью? Не страсть, не желание, а спокойное осознание своей обреченности. Вот она стоит перед тобой, и ты ничего не можешь сделать, никак не можешь помешать ей вторгнуться в твою жизнь, потому что знаешь – это судьба.
Ольга, оказавшись рядом, задержалась на минуту, прильнула к нему, потерлась лбом о подбородок. Руслан не стал удерживать ее – пусть уходит. Так лучше. Сказал в спину:
– Прощай!
Она обернулась:
– Почему ты так сказал?
И он отшутился:
– Так всегда мой отец прощался с дорогими людьми. Твой сон ничего не нарушит, я все время буду рядом.
Она чуть слышно рассмеялась, будто прозвенел в ночи серебряный колокольчик. Тихо захлопнулась дверь, черкнул по темной улице белый силуэт – и она исчезла.
После ее ухода он несколько минут сидел на краешке дивана, как оглушенный, сжимал сильными ладонями голову. Затем поднялся, включил ноутбук, промотал запись камеры наблюдения, укрепленной с боковой стороны дома. На экране четко видна была белая женская фигура, перебегающая двор и поднимающаяся на крыльцо пристройки для охраны. Руслан нажал комбинацию клавиш и стер файл.
Если бы можно было вот так же легко, без раздумий, стереть все, что случилось с ним этой ночью. Теперь, на холодную голову, он понимал, что не сможет вот так просто уйти. Ведь кто-то отключил камеру над Олиным окном. Чужих в тот день на территории не было, значит, где-то здесь, в доме, затаился вражеский прихвостень, лазутчик. И до тех пор, пока Руслан не найдет его, пока не выяснит, кто угрожает жизни Чернецкого и его семьи, Ольга будет в опасности. Выхода не было, нужно было оставаться и встречаться с ней, задыхаясь от боли каждый день и изображать перед ее мужем верного и преданного друга. Руслан сжал зубы и ничком повалился на постель, все еще пахнущую цветущим миндалем.
Глава 14
Петр Старшов ехал на встречу с осведомителем и в аккуратном кожаном портсигаре, спрятанном в нагрудный карман куртки, вез для него подарок – инсулиновый шприц с раствором «блаженная улыбка» – порцию великолепного героина. Старшов запарковал машину в пустынном дворе в районе Солянки. Когда-то давным-давно именно здесь находилась знаменитая московская Хитровка. Площадь хитровского рынка сейчас была обнесена забором, там теперь находилась стройка. В доме напротив, где в прошлом веке помещался трактир «Каторга», сейчас мерцали синими огоньками телевизоры. Из темноты мрачно торчал громадный треугольный дом, носивший в народе название «Утюг».
Смеркалось… Добропорядочные граждане давно разбрелись по квартирам. Только два синяка темпераментно терли о чем-то, усевшись под забором стройки. В голубоватом свете фонаря поблескивала наполовину опустошенная чекушка.
Петр покосился на часы: нарик опаздывал уже на десять минут. Расслабился че-то, гондон, совсем нюх потерял. Надо будет с ним пожестче.
В машине было душно. Старшов откинул голову на спинку сиденья, вытер выступивший на висках пот.
Этого парня он прижал еще месяц назад, когда понял, что убрать объект, заказанный ему шефом, будет не так-то легко. С одной стороны, Чернецкий вел жизнь отнюдь не затворническую, и подснять его с какой-нибудь крыши улиц Москвы было, в принципе, возможно. С другой стороны, босс требовал, чтобы сработано было чисто, без шума и лишних свидетелей. Идеальным вариантом было бы подставить какого-нибудь реального персонажа, с которым у миллионера возникли разногласия. Именно это Старшов и попытался сработать в прошлый раз, узнав о том, что начальник охраны Чернецкого – Кирпич – подкуплен Геворкяном. Однако проклятый сукин сын, Миша Чернецкий, был везучим, как сам дьявол. В итоге – неудачное покушение, выбитый из игры Кирпичников, упущенная маза с Геворкяном. Кроме того, очевидно было, что после такого происшествия миллионер усилит личную охрану. Тут боссу в голову и пришла мысль подсунуть Чернецкому в телохранители «засланного казачка».