Я кивнула.
Неуклюже попила, ответила на пару вопросов про самочувствие, с помощью рук, и меня опустили вновь отдыхать.
Глава 9. Для чего?
Леонид
Сижу и тупо смотрю на стену лилового цвета, впервые не знаю, что делать.
Дверь отворилась, и вошёл взволнованный Константин.
— Леонид Владимирович, там Аня, она кричит на всю больницу и просит пустить её к маме. Я не знаю уже, что делать.
Парень был крайне растерян, и видно, что лимит его фокусов для детей исчерпан.
Резко смахнул слезу, встал и вышел из палаты. Мой мозг судорожно работал, пытаясь придумать речь для пятилетнего ребёнка, которая смягчит его травму от потери мамы. И это не просто какой-то цепляющий текст, который помогает продать продукт.
— Отпустите, её. Аня, иди сюда.
Дочь сразу прекратила кричать и с серьёзным видом подошла.
— Папа, ты что-то скрываешь. Я хочу видеть маму! Почему ты к ней ходишь, а я нет?
Смотрел на дочку и не представлял, как ей сообщить эту новость. Как пустить её к бездыханному телу? Возможно ли это пережить такой крохе?
Долго смотрел в её глаза, она была серьёзно настроена докопаться до истины.
— Аня, доктор не разрешает заходить к маме. Она очень слаба, и всякие микробы могут сильно навредить её здоровью. Ты же умная девочка, ты меня понимаешь?
Она нехотя кивнула, не сильно доверяя мне.
— Папа, ты обещаешь, что с мамой всё будет в порядке?
— Конечно, дочка. Просто ей, возможно, придётся очень долгое время провести здесь.
Аня устало прижалась. Я горько её обнял.
— Ступай домой. А как будет возможность к ней попасть, я сразу же позвоню.
С горем пополам отправил девочку домой с няней. И понял: я не смогу сказать ей, что её мать умерла. Просто язык не поворачивался произнести эти слова.
Был готов положить любую женщину и сказать, что Оля впала в глубокую кому. Со временем боль бы утихла, и когда уже мы все привыкли жить без неё, она плавно бы ушла в другой мир.
Когда девочка исчезла в конце коридора, опять вернулся в палату. Взяв руку, ощутил, что она уже безжизненно холодна, и отчаяние ледяной жидкостью разлилось по венам. Не мог поверить, что это всё! Как так? В один миг жизнь могла прекратиться? Смотрел на бледное лицо, прижимался губами, но это была уже не любимая, а бездыханное чужое тело.
Не выходил из больницы с того момента, как сам пришёл в себя, но Ольга так и не очнулась перед смертью. И хоть последний наш с ней разговор был вполне нормальный, без скандалов, истерик и оскорблений, чувство горечи и недосказанности разъедало меня. Я не сказал «прости» за то, что был невнимателен и постоянно занят. Что не ценил её, когда она была идеальна во всём, и вообще, воспринимал её существование, как должное. Лишь потихоньку радовался про себя, когда друзья мучились со своими неадекватными жёнами.
Привык рассуждать, что не бывает безвыходных ситуаций, к этому меня приучила моя сфера занятости. Но вот, впервые столкнулся с тем, что бессилен и ничего не могу поделать. Я жалок и ничтожен.
Не хотел никого видеть и ни с кем разговаривать, ни пить, ни есть. Я бы тихонечко лёг рядом с ней сейчас и оказался бы в том месте, где теперь находится её душа. Но нет… У нас разные пути, она почти что ангел, а мне точно дорога в ад.
Я не знаю, сколько просидел вот так. Вернул к реальному миру сигнал телефона. Знал, это Аня, потому что для всех других я был недоступен, разрешён к разговору только один номер.
— Папа, привет! Ты приедешь сегодня? Мне страшно без тебя.
— Конечно, милая.
— Хорошо, буду тебя ждать и не засну, ты и не думай меня обманывать.
Сегодня я не сомневался: обязательно проведу ночь дома, здесь мне больше делать нечего. Может, и получится Ане рассказать новость. Надежда ещё теплилась во мне. Как там говорят детям: «Твоя мама теперь на небе и следит за тобой оттуда».
По мне, это полный бред и ни хрена не успокаивает.
С врачом частной клиники договорился повременить и пока не сообщать в полицию о смерти. Вот тут я не пожалел, что настоял на перевод из государственной больницы в частную клинику. Тут ко всему относились лояльно, главное, чтобы счета оплачивались вовремя.
— Тело до утра будет лежать в нашем морге.