«О чем ты думаешь?» — усмехнулась Лили и, протянув руки к огню, полыхавшему в массивном камине, нахмурилась.
Куинн явно не хотел, чтобы женщина (и уж меньше всего она, Лили) оставила на ранчо следы своего присутствия. Через год он забудет, что Лили когда-то ходила по этим комнатам, что вообще была в его жизни. Он займется губернаторскими обязанностями, уйдет с головой в работу, и у него не останется времени для воспоминаний о Лили Дейл, бывшей заключенной, которая в меру сил помогла ему занять пост губернатора.
Через год проблема Мириам отойдет в прошлое, как и проблема Лили. Зато ее саму проблема Куинна будет преследовать до конца жизни.
О нем ей напомнит каждый мужчина в небрежно, заломленном стетсоне, чьи-нибудь глаза цвета полированного олова или сломанный нос на незнакомом лице. Любое упоминание о политике или катании на санях, о лошадях или произведениях искусства, о розах или… или… или… Каждый вечер, лежа в кровати и видя рядом пустую подушку, она будет вспоминать, как сплетались холодными ночами их жаркие тела, будет слышать тихий смех и нежный шепот.
Куинн пробудил ее от спячки, которую она считала жизнью, а когда время, отведенное им судьбой, закончится, снова погрузит ее в полусон-полубодрствование. Но этот короткий промежуток останется для нее самым живым и счастливым, эту радость жизни подарил ей Куинн.
Одна часть ее души скорбела в предчувствии скорой разлуки, а другая ликовала, ибо любовь сотворила с Лили чудо, сделав ее новым человеком. Когда она только входила в роль Мириам Уэстин, ее абсолютно не волновало, станет ли Куинн губернатором. А теперь Лили не меньше его желала осуществления этой мечты. Пусть сбудется все, о чем он мечтал, над чем трудился. Пусть он претворит в жизнь все свои идеи и пошлет ко всем чертям партию, отклонившую многие его предложения.
Поначалу отвергая навязанную ей роль, Лили теперь самозабвенно ее играла. Ради Куинна и ради тех благ, которые он ей обещал в будущем.
Любовь изменила даже ее отношение к Роуз. Когда-то она считала, что достаточно быть рядом со своим ребенком, а теперь подолгу размышляла, как ей оправдать надежды дочери. Для Лили уже не имело значения, вырастет ли Роуз такой, какой она хочет ее видеть. Самое важное, чтобы малышка гордилась ею и росла, зная, что ее любят. А свою дорогу в жизни девочка выберет сама.
Правда, той женщины, какой Лили была когда-то, уже не существовало, потому она и удивилась, что Эфрем Каллахан ее узнал.
Лили неприязненно поморщилась. Вот и еще одна из интереснейших сторон любви. Оказывается, можно любить, даже когда… Нет, надо выбросить из головы эти недостойные подозрения.
— Лили!
Вздрогнув от неожиданности, она ухватилась за ручки кресла и выпрямилась.
— Не бойся, — улыбнулся Куинн, протягивая руки в огню. — Мы одни.
Господи, который теперь час? Солнце заходит, иней на стеклах кажется розово-оранжевым кружевом. Значит, она целый день предавалась мечтам.
— Хочешь есть? — спросила Лили первое, что пришло ей в голову.
— Не очень. — Куинн поцеловал ее замерзшими губами. — А ты действительно собираешься что-то приготовить?
— Надеюсь, я еще помню, как это делается, — улыбнулась Лили. — Хотя за последнее время ты меня совсем избаловал.
— Ты уже решила, куда поедешь, когда все закончится? — Куинн подбросил в огонь дров.
Как ему удается читать ее мысли? Или они просто думают об одном и том же.
— Мне все равно.
— Тогда советую подумать об Италии. Мне очень понравилась эта страна, думаю, и тебя она не разочарует.
— Куинн, не надо лишний раз напоминать мне об отъезде.
Огонь в камине уже полыхал ярким пламенем, но Куинн продолжал сидеть на корточках.
— У нас есть пара месяцев, возможно, чуть больше. Но мне кажется, что они стремительно тают.
Глядя на темные завитки волос, разметавшиеся по воротнику его рубашки, Лили почувствовала, как у нее сдавило горло.
— Мне тоже, сама не знаю почему.
— Если бы что-нибудь изменить… хоть что-то сделать…
— Знаю…
Глаза защипало от слез. Может, Куинн хочет сказать те же слова, которые она запрещала себе произносить? Иногда у нее создавалось такое впечатление. Лили надеялась, что он наконец скажет. Конечно, она это чувствовала, но ей хотелось услышать и самой признаться ему в любви.
— Слишком велик риск.
— Я понимаю. Вдруг появится еще один Каллахан?
Куинн замер или ей это показалось?
— Я могу сделать ошибку, какая-нибудь из подруг или знакомых Мириам вдруг догадается, что я вовсе не она. До сих пор нам везло, но всякое может случиться. Мы оба это понимаем.
На секунду ее охватило желание рассказать ему о новой записке Маршалла, в которой тот умолял о встрече, но Лили промолчала.
— Я никогда тебя не забуду, Лили.
— Зачем ты это говоришь? — прошептала она, садясь рядом с ним на корточки и заглядывая в его дымчато-серые глаза. — Мы ведь пока не расстаемся.
— Сам не знаю. У меня такое чувство, будто события выходят из-под нашего контроля и мы не в силах ими управлять. Словно я нахожусь в центре урагана, а он бушует вокруг меня. Все идет не так, как я предполагал.
— Я абсолютно не сомневаюсь в твоей победе. И Пол считает, что большинство проголосует за тебя. Ты будешь лучшим губернатором этого чертова штата.
— Слишком дорого мне придется за это заплатить. Человек не должен продавать душу, чтобы его имя вписали в учебник истории. — Куинн закрыл глаза и понуро опустил плечи. — Если бы ты знала… — Он снова посмотрел на нее. — Ты думаешь, мы причастны к убийству Каллахана?
— Не спрашивай.
— Так я и думал. — Он зарылся лицом в ее волосы и крепко прижал к себе. — Сколько между нами лжи! Раньше это не имело значения, но сейчас мне хочется начать все сначала, сказать друг другу правду, какой бы горькой она ни была, и идти дальше.
Лили вдохнула исходящий от него чистый запах полей, ощутила грудью его тепло, однако про себя все же отметила, что Куинн не стал отрицать свою причастность к смерти Каллахана. Или подумал, что она ему не поверит?
— Можем прямо сейчас начать с правды, Куинн.
— Но многого уже нельзя изменить. Я совершал такие поступки, о которых теперь сожалею, и мне придется жить с этим еще очень долго. — Он ласково погладил Лили по голове. — Например, я сожалею о том, что заставил тебя играть роль Мириам. Да и в отношениях с ней мне очень многое хотелось бы переделать.
Наконец-то Куинн говорил то, что она так мечтала услышать, правда, слова были не те, которых Лили ждала, но она понимала их сердцем.
— Я люблю тебя, Куинн.
Он замер, попытался высвободиться из ее объятий, однако Лили спрятала лицо у него на груди.
— Я ничего у тебя не прошу. Когда ты скажешь, что пора, я уеду и никогда тебя не побеспокою. Не стану писать тебе или связываться с тобой другим путем. Никогда никому не расскажу, что играла роль твоей жены. Но я люблю тебя и хочу, чтобы ты знал: я буду любить тебя и думать о тебе каждый день, потому что ты изменил мою жизнь. И навсегда останусь благодарна тебе за время, которое провела с тобой.
— Лили, Лили, — шептал он, — свет всей моей жизни…
Куинн подхватил ее на руки и отнес в спальню, где, освещенные розовато-лиловыми сумерками, они любили друг друга пылко и нежно, страстно и бережно.
А потом, крепко прижавшись к нему, Лили горько заплакала.
Маршалл Оливер становился все настойчивее, а потому опаснее. Он передал через Морли две записки. В первой умолял о встрече на том же месте, во второй уже требовал. Если в первой записке сквозило отчаяние, то во второй чувствовалась угроза, и Лили забеспокоилась. Она не могла допустить, чтобы прошлое Мириам помешало осуществлению надежд Куинна. Игнорировать Маршалла было опасно.
Когда дворецкий подал ей завтрак, Лили приказала заложить карету, а Элизабет велела приготовить ей шерстяной костюм и теплые ботинки.