— Да что вы такое говорите, Коля?! — возмутилась Кира, представив себе, как висит на балконной решетке и прыгает вниз на балкон нужной спальни, и от страха передернула плечами. — Я не воздушный гимнаст и выделывать немыслимые кульбиты на уровне третьего этажа не могу!
— Но попробовать то можно, Кира Дмитриевна, — с надеждой взглянул на гостью Николай, вспоминая при каких трагикомических обстоятельствах с ней познакомились Бурмистров и он.
— Не, не, не, — помахала рукой Кира, — забудь. Мы пойдем другим путем…
Она потянула из машины за ремешок свою сумочку и по дорожке быстро пошла к дому. Пес бежал за хозяйкой, глядя по сторонам, бывать в незнакомых местах он не любил — мало ли кого встретишь на чужой собственности.
Не смотря на август зеленый газон радовал травкой, на клумбах и рабатках цвели разноцветные цветы, толстые плети плюща увивали углы дома из красного кирпича, огромные кусты рододендронов цвели последними бело-розовыми шапками соцветий, но… в этом саду поселилась осенняя печаль увядания: заботливые руки садовника давно не приходили на помощь природе, удаляя отцветшие цветы и сорняки.
Отгоняя тревожные мысли, Кира подошла к дому.
— Сюда нельзя, гражданочка! — остановил ее молоденький полицейский на первых ступеньках полукруглого мраморного крыльца перед дверью. — Остановитесь!
Ларион зарычал, но Кира погрозила ему пальцем — «нельзя» и взяла за ошейник.
— Я здесь живу! — решительно заявила она, поднимаясь на следующую ступеньку. — Мне нужно войти в дом.
Но из приоткрывшейся входной двери на крыльцо вышел плотненький, среднего роста мужчина, одетый в темный костюм и клетчатую рубашку, и закрыл собой открывшийся дверной проем.
— Что здесь происходит? — поинтересовался он у полицейского, всем своим видом игнорируя женщину, и шагнул вперед, прикрывая дверь.
— Да вот… — полицейский кивнул в сторону Киры и сообщил: — Рвется в дом, говорит, что живет здесь.
— Это вы, здесь живете? — недовольно спросил мужчина и, через плечо посмотрев на нарушительницу порядка нагловатыми, маленькими глазками, повернулся и представился: — Капитан Знаменский Олег Рудольфович. Зачем же вы нарушаете порядок, гражданочка? Вам же сказано — сюда нельзя!
Они были примерно одного роста, одного возраста, даже волосы у обоих были русого цвета — на этом их сходство заканчивалось, и начинались различия. Волосы у него были блеклые и жиденькие, у нее же — пышные, волнистые с золотым отливом. Глаза у нее были светло-карие с золотыми искорками, у него зеленовато-карие с желтыми разводами, да и пахло от них по-разному: от нее — свежестью и дорогими французскими духами, от него — резкой смесью дезодоранта, пота и дешевых сигарет.
Почувствовав неприятный запах, Кира поморщилась, Ларион чихнул и зарычал — запах ему тоже не понравился.
Это брезгливое выражение лица женщины и собаки очень не понравилось полицейскому капитану — ишь, нос воротят… интеллигенция вшивая…
— Пока идет осмотр места преступления, в дом никто не войдет. Так что, гражданочка, давайте свои документы и подождите на крылечке.
Он протянул руку и шагнул с крыльца на ступени.
Ларион оскалился, прыгнул вперед, защищая хозяйку, и попытался укусить протянутую руку мужчины, но Кира за ошейник удержала собаку, однако сама поскользнулась: высокий каблук черной босоножки «поехал» по скользкому мрамору, нога подвернулась и, ухватившись за руку полицейского чина, она «упала» на колени на ступеньки.
— Ларион нельзя! — закричала Кира, едва сдерживая лающего и рвущегося пса. — Зачем вы ко мне руки тянете? Не видите, что собака рядом? Из-за вас я упала! — теперь Кира кричала на полицейского капитана. — О-ой-е-ей! — стонала она, больно ударившись коленями о мраморные ступени.
— Что здесь происходит? Не трогайте ее! — крикнул подбегающий к дому Николай полицейскому капитану. — Пустите ее! — Николай помог гостье подняться, глаза его метали молнии. — Ничего себе представители закона! С женщиной подрались! — громко возмутился он, поднимая отлетевшую на дорожку дамскую сумочку и пытаясь за ошейник тоже придержать лающего пса. — Надо на него, Кира Дмитриевна, жалобу начальству накатать. Я вашим свидетелем буду!
— Да нет, Коля… — опираясь на руку молодого человека и отряхивая от пыли черные, шелковые брючки, начала было Кира защищать ни в чем не повинного капитана, но, вдруг, услышав растерянный голос мужчины, минуту назад такого самоуверенного и сердитого, неожиданно замолчала.