Здоровые и рослые нубийские рабы высоко ценились, но стоили дорого, особенно потому, что не было войны, а следовательно и притока военнопленных. Тогда господин решил заняться разведением рабов. Он приказал одному из особенно рослых рабов-нубийцев сожительствовать с Мерит. Госпожа возражала, ей не хотелось, чтобы ловкая и обученная рабыня стала одышливой и неповоротливой, но супруг и повелитель ее уперся и не стал ей потворствовать. Мое положение выручило возлюбленную. Я подкупил назначенного в производители раба – дал ему скопленной мелочи, он же потребовал в придачу пива. Я дал ему клочок папируса с приказом выдать рабу пива. Когда надсмотрщик над рабами привел Мерит в пристройку к баракам, нубиец не вошел к ней. Когда в положенный срок девушка не забеременела, хозяин приказал повторить спаривание. В то же время и я подвергся домогательствам хозяйки. Она словно случайно оказывалась рядом, когда по службе я приходил в дом, преграждала мне дорогу в саду, залучала меня к себе под предлогом поручений, одаривала меня лакомствами в виде пирожка или вяленого фрукта. Я не замечал неладного, ослепленный любовью к маленькой нубийке, но развязка близилась. Хозяйка решила, что оказала мне достаточно знаков внимания, чтобы потребовать расплаты. Призвав меня, якобы продиктовать письмо, она велела мне приблизиться и протянула руку для поцелуя. Я почтительно коснулся холеной руки и хотел отползти назад, но пальцы хозяйки подцепили мой подбородок. Хозяйка погладила меня по щекам и поинтересовалась, бреюсь ли я, или у меня до сих пор детский пушок? Я смутился, бриться я и вправду еще не начал, но ведь жители страны Кемет не носят усов и бороды, так что и повода для смущения от отсутствия главного внешнего признака мужественности не было. Слово за слово и беседа перешла в опасное русло. Я хотел бежать, но хозяйка преградила выход и обхватила меня руками. Как раз в этот момент вошли господин с управляющим. Находчивая женщина закричала и притворно начала колотить меня, причитая, что я напал на свою хозяйку. Вот так я и оказался в сарае на крюке. Невезение мое догнало меня, нагло хихикая за моей спиной. Я не проклинал госпожу, напротив, счел ее поведение разумным. Я страдал только от грядущей разлуки со своей возлюбленной. Надежд спастись не питал вовсе. И я не молился, что пугало меня.
Госпожа Асинат устроила мое спасение. Сдержала свое слово она вот каким способом. Она плакала и заламывала руки, угрожая покончить с собой от позора. Супруг ее утешал, а лучшим способом утешить жену было новое ожерелье, которое требовалось ей для храмового праздника. А заодно и способом избавиться от негодного раба, чтобы покрыть часть расходов. Так я был продан на каменоломни, в которых добывают песчаник для храмовых колонн и статуй. Там было немало ученых ссыльных, подняться над прочими рабами с помощью грамотности было невозможно. Но все же умения мои помогли и на каторге. Рабочие мерли как мухи и их тела бросали в пустыне без погребения. Одна женщина, питавшаяся у нашего котла, потеряла супруга. Она причитала, что муж ее без должного погребения не найдет дорогу в царство мертвых, а если сумеет добраться до судий последнего суда, то не будет принят ими должным образом. Ведь он не только лишен ценных предметов для жизни иной, но даже пелен изо льна и таблички с именем своим. Сжалившись над женщиной, я начертил углем на черепке имя ее супруга и несколько поминальных слов. Благодарная вдова отдала мне половину своей лепешки, а я взял. Стоило отказаться, но я стал каким-то бесчувственным к терзаниям совести. После, оказывая прочим подобные услуги, я сумел не умереть в течение первого года и стал десятником.
Через три года я оказался с грузом камня у храма Тота, бога учености. Передав груз строителям, я пошел полюбоваться старым храмом. Храм возвышался над Нилом на террасе, но великая река подмыла берег и старый храм оказался в опасной близости к реке. На стене обращенной к реке я увидел отметины от воды и высеченные памятки о годе того или иного большого наводнения. Я изучил их и стал считать промежутки между большими наводнениями и обычными разливами реки. По всему выходило, что каждые семь лет в среднем была засуха, а после следовал грандиозный разлив Нила, заливавший фундамент и стены храма. В качестве абака я использовал камешки, за этим и застал меня старый жрец Тота.
– Вижу, юноша, ты не лишен любознательности. И сделал свои выводы, хотя никто не указывал тебе задачи. Кто ты?