Мальчиков всегда приводят в восторг подобные картины живого мира, но Дарише после золотого лабиринта, который довел его почти до истерики, молчаливая торжественность и ясная простота трофейной комнаты показались поистине чудом из чудес. Здесь его восприятие достигло невероятной глубины. Отсутствие жизни, одиночество и, наконец, сама Смерть в тысячах форм и обличий были представлены в этой комнате с необычайной точностью и откровенностью. Да, Смерть в этом зале имела размер и цвет, форму и определенное строение покрова. Она, безусловно, была не лишена изящества. Во всех этих разновидностях Смерти было нечто конкретное. Здесь она словно пришла и ушла, стремительно унеслась прочь, оставив после себя некий мираж, видение реального мира, и Дариша догадался, что и в Смерти можно отыскать жизнь.
Впрочем, вряд ли Дариша так уж точно смог разобраться в тех чувствах, которые его там охватили. Мальчик наверняка понял только одно. Долгое время он боялся Смерти как отсутствия жизни, но здесь, даже после физической гибели, бытие все же явно присутствовало. Он догадывался, что это имеет некое отношение к сохранности души, дающей возможность воссоздавать образ того существа, которое ты более всего любил, боялся или уважал. С тех пор Дариша стал часто приходить в Зеркальный зал уже один и подолгу бродил по комнате трофеев, восхищаясь восковыми ноздрями и застывшими, но очень живыми позами животных, их выпуклыми мышцами, венами, отчетливо проступающими на мордах оленей, антилоп и баранов.
Вскоре — задолго до того, как умерла Магдалена, — Дариша поступил учеником к господину Богдану Данкову из мастерской «Данков и Слокич». Это произошло после его случайного знакомства с господином Богданом во дворце, куда старый мастер пришел, чтобы обновить шерсть на чучеле лисицы. Он был вхож в дома самых уважаемых обитателей города, а двенадцатилетний Дариша и вовсе считал его художником высочайшего класса. Клиентами Данкова становились даже герцоги и генералы, которым доводилось жить и охотиться в тех местах, которые описывал в своих письмах из дальних стран отец Дариши. Мальчик все чаще и чаще невольно оказывался возле мастерской Богдана на южной окраине города в те утренние часы, когда слуги этого великого человека тащили в дом очередную партию шкур, черепов и рогов. Разумеется, не все в этом процессе было приятным. Одежда этих людей источала какой-то странный запах, а шкуры мертвых животных порой валялись прямо на земле в высшей степени неопрятной грязной кучей. Однако эти приготовления стоили того, чтобы затем иметь возможность смотреть, как господин Богдан делает наброски будущего чучела и — иногда в течение нескольких недель, — создает деревянный каркас, лепит из гипса и воска очертания мускулов и сухожилия, скрепляющие плоть под кожей, подбирает цвет глаз, тщательно расправляет шкуру и обшивает ею воссозданное «тело». После этого животное вновь представало перед глазами мальчика как живое, с ногами, ушами, хвостом и всем прочим. Затем наступал черед устранения всяких мелких погрешностей, нанесения блеска на нос и смазывания рогов маслом.
Желая самостоятельно практиковаться в искусстве таксидермиста, Дариша устроил себе в подвале отцовского дома маленькую мастерскую. Таким образом он заодно навсегда решил и свою проблему со сном, поскольку по-прежнему так и не мог спать в темноте и по ночам следил за домом. Ожидая, пока Магдалена и домоправительница уснут, он читал, а потом спускался в свою мастерскую, доставал из ледника ящик со шкурами и начинал процедуру воскрешения из мертвых. Должно быть, Дариша пришел к выводу, что если уж Смерть и так бродит по их дому, то ее, возможно, привлечет его деятельность. Она заинтересуется магией обратного превращения и будет весьма озадачена тем, как он заставляет мертвую, бесформенную шкуру подняться и заново облечь воссозданные плечи, бока и шею. Мальчику казалось, что если он сумеет удержать Смерть при себе, приковав ее внимание к действиям, совершаемым им, то она будет чем-то занята и не станет слоняться по дому, а останется вместе с ним в подвале. Сперва Дариша практиковался на трупах тех животных, которых подбирал в мусорных кучах, а также на кошках, угодивших под колеса машин. Затем он переключился на белок, которых добывал с помощью довольно неуклюжей ловушки с приманкой, установленной им в дальнем конце сада. Когда у Магдалены умер зимородок, он сделал из него чучело, показал господину Богдану и заслужил похвалу мастера и право брать домой мелкие заказы: лисичку, барсука или сосновую куницу. Но, даже испытывая необычайное удовлетворение после завершения той или иной работы, Дариша никогда не признавался в этом ни себе, ни своей тихой мастерской в подвале дома.