Пожалуй, надо благодарить судьбу, что все обошлось. Сейчас ему не намного хуже, чем в тот день, когда его сбила с ног вражеская конница. Роберт поморщился, потому что открылась старая рана на бедре.
Он с трудом сел, потом, глубоко дыша, попытался встать, но упал на колени. Звякнули цепи, крепящие руки к стене. Мерзавцы нарочно сделали их слишком короткими, чтобы нельзя было встать в полный рост.
Роберт стиснул зубы и подождал, когда утихнет боль.
Блестяще, Вильгельм в прямом смысле решил поставить его на колени. Роберт выпрямил ноги и постарался уложить их на соломе. Сломанные ребра отозвались резкой болью.
Приложив голову к холодной стене, он закрыл глаза, чтобы попробовать найти покой во сне, но горький вкус поражения не давал заснуть. Несмотря на все благие намерения, он отдал Имоджин в руки врага. Несколько минут Роберт позволил себе предаваться жалости, чувству вины и сожаления, но потом решительно от них избавился. От его терзаний Имоджин не будет никакой пользы, ее безопасность – единственное, о чем он позволит себе думать. Только это имеет значение в настоящее время.
Возможно, Мэтью на свободе и сейчас держит путь на север, чтобы призвать на помощь Гарета и других рыцарей. Они могут вывезти Имоджин из страны до того, как Роджер причинит ей еще какое-нибудь зло. Гарет за этим проследит. Он ее увезет, спрячет, и она будет в безопасности. Он будет о ней заботиться.
Может, он даже на ней женится. Конечно, Гарет вежливо подождет, пока она забудет мужа, но ему недолго придется ждать.
Полыхнула ревность, Роберт скрипнул зубами. Он не позволил себе обманываться. Он видел, как в глазах Гарета горела такая же страсть, как у него. Что ж, в этом есть смысл – если они окажутся рядом, со временем между ними возникнет любовь, и Имоджин дура будет, если станет отказываться от шанса на счастье.
Это так естественно.
Но ревность все ярче разгоралась в груди, Роберт думал о том, что другой мужчина объявит Имоджин своей, другой мужчина будет ее спутником по жизни, другой мужчина будет обнимать ее ночами, а она станет отдавать ему всю страсть своей души.
Ему хотелось крикнуть: «Не трогай ее, она моя! Она вторая половинка моей души, причина для существования, она моя любовь и моя жизнь. Моя!»
Но это был плач вопиющего в пустыне.
– Имоджин, – вздохнул он, зная, что его мольба не достигнет цели. Единственное место, где жена принадлежит ему безраздельно, – это его сердце. Он закрыл глаза и заклинанием вызвал в памяти ее образ.
Он умел воображать. Когда разум создал ее образ, пришлось сделать над собой усилие и удержать руку, которая потянулась дотронуться до нее. Если бы он это сделал, Имоджин исчезла бы, а она была нужна ему так, как никогда и никто в жизни не был нужен.
Он увидел ее такой, какой любил больше всего.
Она стояла обнаженная и счастливая, лицо сияло покоем. Она была так болезненно реальна, что Роберт мог поклясться, что почувствовал, как по камере разнесся запах ее душистых волос.
Как завороженный, он следил за ее губами, а они беззвучно шептали слова, которые он всем сердцем жаждал услышать: «Я тебя люблю».
Он нежно улыбнулся и сказал вслух:
– Я тоже тебя люблю.
Теряя сознание, он окружал себя воспоминаниями об Имоджин, думал о том, какую жизнь они могли бы устроить в Шедоусенде. Последняя сознательная мысль вспыхнула и погасла: счастливы сумасшедшие, если им сопутствуют такие видения.
Дальше мыслей не было.
Глава 13
Мэтью вздохнул и поставил кувшин на пол. Не хотелось трезветь, но он нужен Роберту. А это значит, Мэтью сделает все, что в его силах.
Ну, по крайней мере постарается.
Он уставился в потолок и криво усмехнулся, понимая, на какую глупость поддался. Он, конечно, сделает то, о чем попросил Роберт, но черт возьми, как это сделать? Легко Роберту говорить: сбежать и предупредить Имоджин. Что может быть проще?
Мэтью насмешливо фыркнул, и эхо прокатилось по пустой комнате. Нет, мальчик попросил о непростой услуге, об этом говорил многолетний опыт старика.
Но трудно или нет, а делать надо.
Он медленно подвинул ноги к краю койки и спустил их на пол. Сел, и скрипучий стон сорвался с губ, одеревеневшие ноги протестовали против любого движения. Мэтью прищурился, глубоко вздохнул. Комната, слава Богу, не вертелась, значит, он не пьян, несмотря на дешевое вино, которое он поглощал в последние дни. Что в его возрасте делать не только простительно, но и справедливо.
Он пьет, чтобы заглушить ревматическую боль, скрутившую тело. Однако сейчас не время обращать внимание на боль, ему еще предстоит ехать через всю Англию, он не позволит старческим болезням себя остановить.
Нет, не совсем правильно. Он должен будет проехать через всю Англию не один, а два раза, ведь Роберт просил увезти Имоджин из страны. Мэтью содрогнулся и закрыл лицо руками. Из Англии значит, на корабле. Мэтью ненавидел корабли. Он всего один раз проплыл по чертову морю и поклялся, что если сойдет живым с этой проклятой штуки, то никогда больше не пойдет против законов природы. А если Всевышний пожелал, чтобы матросы плавали по океанам, то, значит, так и должно быть. Но это не для него.
Мэтью решительно поднял голову. Корабли – это в будущем. Сейчас надо думать о том, как выбраться из замка, – мальчик, знаете ли, не дал указаний, как можно совершить этот подвиг.
Может, Мэтью не такая шишка, чтобы к нему приставлять столько же стражников, сколько к Роберту, но какое это имеет значение, если один остановит его с таким же успехом, что и десять. Выбраться из замка – вот ключевой момент плана по спасению Имоджин. Роберт хочет ее спасти. Мальчик – идеалист и мечтатель. Он воспитан как воин, но во многих отношениях остается мальчиком с широко раскрытыми глазами. Он это хорошо скрывает под личиной буяна и рыцаря, так что не многие догадываются, но Мэтью не проведешь, он слишком давно его знает.
Он и на службу к Роберту пошел из-за его идеализма и потаенной уязвимости. И как же теперь расплачивается за свою дурость и сентиментальность! Все эти годы он следил, как бы Роберт не убил себя одним из своих галантных поступков, и вот теперь сам собирается последовать его примеру. До сих пор Мэтью вполне устраивал практический подход к любому делу, тогда как Роберт носился с рыцарскими штучками и знал их чертовски хорошо.
Слишком хорошо, черт возьми, если думает, что Мэтью с легкостью спасет красотку от кружащих поблизости зверей. Он хмыкнул, но в уме начал просматривать ситуацию и искать способ, как бы это сделать. Мэтью удовлетворенно улыбнулся – решение вырисовывалось.
Разумеется, изобретенный им план был лишен изысканности, но он отлично сработает.
Мэтью наконец встал на ноги.
Он терпеливо выждал у двери, когда стражник принесет ему обычную миску с едой на ужин. Когда тот вошел, Мэтью в полной мере воспользовался преимуществом, которое ему дало удивление гвардейца при виде пустой койки, и со всей силы обрушил на голову стражника пустой ночной горшок.
Гвардеец хрюкнул и с глухим стуком свалился на пол. Мэтью быстро оттащил безжизненное тело поглубже в комнату, закрыл дверь и стал раздевать стражника. Потом его, голого, связанного и с кляпом во рту, Мэтью взвалил на койку и накрыл одеялом. В плохо освещенной комнате человек под одеялом очень похож на пьяного, подумал довольный Мэтью и начал раздеваться.
Он не сдержал гримасу отвращения, взяв в руки мокрую от пота одежду и кожаные доспехи гвардейца. Не ценит парень ванну, подумал Мэтью, но тем не менее быстро оделся.
Он оглядел себя и остался доволен. Под видом королевского гвардейца он спокойно выйдет, а вонь от одежды бесчувственного стражника удержит других от инспекции на более близком расстоянии.
Мэтью спокойно вышел из комнаты и запер ее украденным ключом. Если повезет, пройдет несколько часов, пока кто-нибудь не захочет проверить старого пьяницу, а до того оглушенный гвардеец не сможет поднять тревогу. Это даст Мэтью время не только на побег из замка, но и на выяснение, в какую беду угодил мальчик на этот раз.