Это были мыло и сахар, о таком я уже только мечтать могла. Я схватила кусок мыла, быстро чмокнув Алексея в щеку, ощутив легкую щетину и запах, схожий с запахом жженой листвы, так пахнет от человека, который весь день пробыл на свежем воздухе, улыбнулась ему в ответ и тихо произнесла: «Спасибо», после чего удалилась. Хотелось быстрее намылить руки и лицо этим душистым кусочком. Запах роз, приятный запах свежести, что может быть лучше, ощущать себя чистой и легкой. Как только я удовлетворила свое желание, вернулась к мужу и озвучила:
– Давай ужинать и пить чай!
– У меня тут… вот… угостили, семья председателя, вот… настойка, совсем чуть-чуть, за здоровье можно, – как-то извиняясь, произнес Алексей и протянул мне стакан.
Я сделала глоток, почувствовала сначала жжение, потом тепло, а проглотив немного, сморщилась. И мы засмеялись. А потом просто смотрели друг на друга. То ли от вкусной наливки или от пахучего байхового чая меня расслабило и накрыло каким-то облегчением, которого уже так давно не было.
Время шло ко сну. Я встала и повернулась лицом к кровати, перебирая пальцами бусы на шее.
От неизвестности все мое тело покрылось мурашками, и лишь легкий озноб ощущался по коже. Я стояла с приоткрытым ртом, так как через нос было сложно дышать. Дыхание участилось сильнее, и я думала, будто теряю сознание.
– Я буду очень аккуратен, – шепотом произнес Алексей, чуть касаясь губами моего уха, и посмотрел мне в глаза. Сквозь темноту я видела только блеск его карих глаз, будто они сверкали, переливались, слов для описания не подобрать. Ноги перестали меня держать, и я немного подкосилась, не чувствуя ничего за своей спиной, боялась потерять равновесие и упасть.
Сердце билось все быстрее и быстрее, будто хотело выскочить наружу. Я попыталась произнести его имя, но почувствовала, как мое тело обдало жаром, а потом легкой прохладой, это повторилось вновь и вновь. Из меня вырвался стон, но вызван он был вовсе не болью…
Утром я проснулась, как никогда, с облегчением и легкой ленью. Сквозь маленькие занавески пробивались чуть приглушенным серым цветом солнечные октябрьские лучи. Я встала и босыми ногами вышла на крыльцо, из ведра напилась воды, потянулась, вдохнула воздуха с запахом собранной осенней листвы и широко улыбнулась. Еще пару минут наслаждалась непередаваемой красотой, после чего решила приступить к домашним делам.
Алексея не было, воскресная школа. Я пошла неторопливым шагом за водой. Туман на реке постепенно рассеялся, а трава покрылась водяными каплями. Роса. Она сверкала в лучах солнца. Кругом стояла тишина, лишь только небольшой ветерок создавал звуки в камышах.
К вечеру вернулся муж. Он не скрывал своей улыбки на лице, а я, улыбаясь, смущалась, но от чего-то хотелось его обнять и поцеловать.
Так началась наша семейная жизнь. Я продолжала работать на ферме, вести домашнее хозяйство, читать книги, изучать языки, с какой-то легкостью мне все это давалось. Алексей уходил рано утром, а возвращался поздно. Мы, конечно же, стали общаться, не часто, но более открыто, как мне тогда казалось.
Алексей был из семьи бондаря, ремесло хорошо развивалось, производство бочек распространялось повсеместно. Параллельно ввели коньячное производство, товар пользовался спросом, росла прибыль. Благодаря накоплениям, родители могли позволить всем детям получить хорошее образование и дать возможность реализоваться в будущем.
Не осуществилось, как и у многих других, ввиду сложившейся ситуации в стране. Алексей не особо любил говорить о семье, и, если честно, я и не знала, что с его родителями и братьями стало. Понимала только, что его знания могли пригодиться совершенно в другой сфере и в другом месте, но об этом говорить было нельзя, как, собственно, и о многих других вещах тоже.
Мои новые документы были готовы спустя два месяца, так я стала Сивко Мария Никифоровна, жена сельского учителя Сивко Алексея Юрьевича. Вместе с паспортом Алексей мне протянул газету, где была очередная заметка: «…приговорены к расстрелу».
Мои глаза бегали по строкам, в надежде не увидеть самое страшное, но мои предположения подтвердились. Тринадцатая по счету фамилия в списке, Ковалев Никифор Андреевич…
Я почувствовала жар в груди и сильнейшую пульсирующую боль в висках, подбородок не слушался, тряслись руки, и просто градом потекли слезы. Так я узнала о смерти отца.
Глава 4. Визит к председателю
Зима выдалась холодная, многие из жителей жаловались на нехватку дров. Меня все время сопровождала какая-то тревога, беспокойство о чем-то, мысли о маме и брате, от которых долго не было известий. Я как будто одна была, далеко от всех, от всех тех, кто мне дорог. Да, у меня был Алексей, муж и друг, если можно так сказать, но его молчаливость меня порой раздражала, ведь мне совершенно не с кем было поговорить, именно общения до жути не хватало. Люди, которые меня окружали, совершенно мне были не интересны, как в принципе не интересно даже их присутствие.