Подобно грозовой туче над нами нависло молчание, густое, натянутое. Оно нагнетало не давая дышать, будто погружая в черноту с каждым биением стрелки. Он молчал.
- Никит, послушай, давай... - начала было сделав шаг вперед.
- Не надо. - обрубил он избегая моего взгляда.
Я отступила. Стрелка оглушительно пробила десять.
- Уволишь?
Туманные, серые глаза уперлись в меня. Из-за стекло очков я не могла до конца их рассмотреть, а мне так хотелось увидеть то, что творилось внутри.
- О чем ты? - нахмурился Никита.
С горла вырвался хрип, губы вытянулись в вопросе, но звуков не последовало.
- Принимайся за работу и будь добра не опаздывай больше!
Сковывающее, сбивающее с ног отчаяние прокатило по венам, руки опустились по швам. Пара слов разнесли в дребезги розовые грезы, глаза защипало. Неужели это все? Жалкие крохи, суровый голос и отрешенный взгляд! Все что мне досталось?
Ему нужна не ты! Не ты! Все! Баста! Конец истории! Он просто сделал вид, что ничего не было, громко, с хрустом прошествовав по моему сердцу.
- Хорошо. - бросила, прежде чем развернуться в сторону рабочего места.
Ноги подкашивались, тело не слушалось с я трудом делала короткие шаги. Ладони коснулась другая, теплая, большая, сжалась вокруг запястья развернув к себе. Вроде простое касание, ничего не обычного, он часто так делал, но по коже пронеся разряд.
- Жень, с тобой все хорошо?
Все ли со мной хорошо? Все ли хорошо? Со вчерашнего дня моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я сбежала от матери, проснулась в чужом доме, я целовала его, отдавая всю себя этому моменту.
- Конечно. - ответила то что он желал услышать.
Когда я опустилась в рабочее кресло Никита все еще стоял не сводя с меня глаз.
- Ты не заболела?
Мне показалось реальность слетела с петель, боль затопила, затмила собой выйдя из берегов, перед глазами потемнело, пока крошечные шипы прокалывали кожу. Мне хотелось скинуть вещи со стола, закричать, громко и оглушительно. Неужели ты не видишь! Неужели не знаешь! Я схожу с ума, извожусь, мучаясь! Пока ты...
- Работать могу! - бросила впивая ногти в кожу, старательно сдерживая море бушующее внутри, сжимая ладони, что бы удержаться.
Впервые мне хотелось что бы он ушел. Стать серой мышкой скрывшейся за монитором компьютера. Я мечтала, что бы он не трогал, не спрашивал, но когда до ушей донеслись размеренные отдаляющиеся шаги, по щекам скатились две мокрые дорожки.
Надежда! Гадкая! Подлая! Самая живучая, беспощадная зараза из всех так и не сдохла.
Жалюзи в его кабинете остались открытыми, я старалась собраться с мыслями, воевала с простейшими заметками пытаясь успокоить бушующий поток, но стоило обернуться, сделать небольшой разворот в кресле и я тут же натыкалась на пристальный взгляд серых глаз. Это было пыткой. Казалось меня препарируют и изучают в микроскоп. Самым ужасным было то, что я не могла ничего с этим сделать.
Из головы не выходило сегодняшнее утро, побег, его руки и горячие губы, синие глаза незнакомого парня и хлесткая пощечина матери. Сумбур происходящего в моей тихой, размеренной жизни вводил в ужас. Раз за разом я прокручивала в голове события последних суток, будто желая удостовериться в том что это была я. Неужели и в правду это все происходит со мной? А может, мне только приснилось?
Напряжение скапливалось в теле нервной нитью, зудом на коже, оно не давало трезво мыслить. Не в силах больше терпеть рванула с места и забежав в туалет, наглухо закрыла за собой дверь.
На какую-то долю секунды я выдохнула привалившись к двери. Замерла рассматривая тонкое, крошечное лезвие в ладони, раздумывая, хмурясь, зная что меня ждет. А после зажмурилась и сделав глубокий вдох полоснула наблюдая за тем как алые капли сбегают по белоснежной коже.
Резкая боль пронзила в руке и это было так долгожданно, так сладко и мучительно, это было худшее, раздирающее на куски чувство.Я знала что разрушаю себя, но не могла остановиться. С силой кусала губы, закрывая пальцами рану. Боль была невыносимой, дергающей, пульсирующей где-то под кожей. Она забирала все, концентрируя, заставляя отключаться, она успокаивала. Напряжение медленно отступало уступая место спокойствию, слабости. Выбившись из сил, устав, жадно хватая губами воздух я остановилась. Спина коснулась холодной плитки, с губ вырвался облегченный вздох.
Слез не осталось. Никита, мама, все это было не важно, лишь колючая, затмевающая все остальное агония.