– Алин, эй, ну что? – я всхлипывала, а его теплые руки гладили меня по спине и ощущение, что я маленькая, разбила коленку, а не сердце свое и вот кто-то родной и добрый решил меня пожалеть. – Из-за деда, да?
Кивнула, не хотелось говорить, а вот обнимать его очень даже. Нравилось. Самой признаться поначалу было сложно, а когда шаг сделала, сломала собственные барьеры, так намного стало легче и дальше говорить честно.
– Не переживай! Прорвемся!
– Легко тебе говорить, – уткнувшись носом в его шею, пробормотала от обиды. – Ты в любой момент можешь уйти… к своей Злате, – вспомнила ее не к месту.
– Но не ушел же пока, – отстранившись, произнес он, глядя в мои заплаканные глаза.
Провел тыльной стороной ладони по мокрой щеке, вытер дорожку слез и поцеловал… в лоб! Вот спасибо!
На что рассчитывал, что я успокоюсь и обрадуюсь такой малости? Нет, пуще прежнего накатило!
– Здесь главное слово – пока!
– Не нагнетай, Орлова! Ты мне еще должна школу вернуть, так что расстраиваться и киснуть не смей.
– А если не верну? – присматриваясь к Давыдову, промолвила я. Действительно, а если не смогу. Я же не бог!
– Тогда ты потеряешь друга – меня! – выпятил он грудь вперед.
Друга! Наверное, радоваться стоило, что я попала в этот круг, но ничего меня не делало счастливой в этот момент. То мгновение, когда стакан все-таки наполовину пуст.
– Друзья так не целуют, Давыдов, – нашлась все же что поставить на весы.
– Прости, больше не повторится.
Что? Ни за что! Вот лучше бы он молчал!
Но надо сказать честно – плакать расхотелось, а вот огреть Мишу да!
Может, он, конечно, специально так говорил, только мне не до шуток было. Я их словно понимать разучилась в ту секунду.
– Что дальше? Эта свадьба… – вздохнула я, втянув голову в плечи.
– Сама сказала, через месяц разведемся!
– Боюсь, твоя Злата меня прежде вдовой сделает. Она тебя не пощадит!
– Разберусь! – отмахнулся Давыдов. – За это переживать не стоит! Кстати, насчет той беременной девицы, – начал внезапно он.
Точно. Я про нее, кажется, за всеми этими бабскими эмоциями успела и позабыть.
– Беременность липовая! – продолжила я.
– В смысле?
– Ну да… – пришлось быть честной и рассказать Мишке все, что я натворила.
Он хмурился, ругался и качал головой, закатывая глаза, пока я не дошла до момента, как вернулась домой.
Не знаю, что было в его голове в тот миг, но, похоже, он был близок к тому, чтобы запросить справку у психиатра, дабы убедившись, что я вменяема.
Когда речь зашла о Кожухове, Давыдов напрягся сильнее, по его лицу можно было прочитать, что я дура!
Ну уж какая получилась, теперь-то назад не запихнуть!
– Алина, – кашлянул он в кулак, а потом зубами заскрипел, сверля во мне дыру, – вот с Русланом это был перебор. Он найдет фантазера и поедом съест.
– Ага, между прочим, тебя. Потому что вычислит, что девица тусовалась в твоей квартире… – произнесла и тут до меня дошло, как круто я подставила Мишу.
Дьявол. Ну, нет же! Я не хотела. Правда.
– Зато узнаем, может, кто ее подослал ко мне, – потер он переносицу.
– Испугался? – коснулась я его колючего подбородка, заставляя взглянуть мне в глаза.
– Ну-у-у. – протянул он, – пришлось голову поломать, когда я успел!
– И?
– Что? – усмехнулся он. – Я налево не хожу в отношениях.
– Да? – засмеялась я. – У тебя слова с делом разошлись недавно.
– Это было помутнение, – цокнул он. – Не считается.
– Да, а может ты влюбился?
– А может, ты спишь и видишь быть моей? – парировал он, заставляя сгорать от стыда.
Глава 31. Миша
Дед Орловой четко дал понять, что ему многое известно, даже больше, чем мы могли предположить с Алиной. Честно, в первые минуты, конечно, растерялся, а потом понял, что глупо отнекиваться. Да, все сложно. И самое ужасное, что каждый последующий день не помогал расставить все по местам в душе, а наоборот, запутывал.
Чем больше я проводил времени в обществе Алины, тем сильнее хотелось оградить ее от всей темноты этого мира. Она вызывала противоречивые эмоции и порой хотелось затолкать ее в чулан, дабы посидела и подумала над своим поведением, а через мгновение уже обнять так крепко, чтобы и не думала о всяких козлах типа Кожухова своего.