Хотя по логике следовало бежать в обратном направлении — к деревне. Крокодилы или речные монстры, или ятаки, как их здесь называли, никогда не охотились в одиночку. А еще, в отличие от своих братьев в моем мире, местные крокодилы довольно быстро передвигались по суше.
С пальцев Оуэна сорвалось пламя, и одним зубастым хищником стало меньше. Я пораженно застыла на берегу, запоздало понимая, что, возможно, мне здесь нечего делать. Парень, наверное, справится и сам. Но что-то помешало уйти.
Вместо этого я подняла с земли камень и, замахнувшись, отправила его в того хищного гада, который подкрался к парнишке ближе всего. Раздался обиженный плеск воды, и я перевела дух. Но ненадолго.
Одна за другой сразу семь мшистых коряг вокруг Оуэна вдруг раззявили пасти, оказавшись крокодилами. Их темно-зеленая чешуя почти сливалась с водой, и стоило хищнику спрятать зубы, как он полностью пропадал из виду. Оуэн крутился на месте, размахивая сгустком пламени, но явно не знал, куда целиться.
— В воду! — скомандовала я. — На шесть часов!
Оуэн растерянно вскинул голову, а затем послушался. Огненный сгусток разрезал болотную гладь. На месте крокодила взметнулся черный пепел.
— На двенадцать! На восемь!
Парнишка метался по кочке, следуя моим подсказкам. Вокруг него все разрасталась кучка пепла, и я бы радовалась этому, но крокодилов становилось все больше. Кажется, мы разозлили этих обитателей болотных глубин. Кто-то из них устремился ко мне, и я окончательно поняла: дело дрянь.
Видимо, об этом подумал и Оуэн. Его худые длинные ноги спружинили на соседнюю кочку. Он, стараясь не упустить из виду хищников, раскидывал огонь налево и направо.
Я затаила дыхание. Парнишка устремился к берегу. Я увидела его осунувшееся лицо с побелевшими губами, на котором сейчас выделялись только огромные карие глаза. Кажется, он порядком выдохся. Ярко-оранжевое пламя, срывавшееся с его пальцев, становилось все слабее. Ну же, давай, давай!
На берег, распахнув пасть, выполз крокодил. Мне бы стоило развернуться и бежать, но я не могла: просто приросла к месту. Оставить сейчас парнишку будет предательством. Крокодил, словно подслушав мои мысли, решительно двинулся в мою сторону. Я осторожно вытащила из кармана юбки мандраговровый плод и медленно пошла вперед.
Краем глаза я видела, что Оуэн уже совсем рядом с берегом. Буквально последний рывок и…
Крокодил бросился на меня, но я ждала этого. Отправив ему в пасть плод, метнулась в сторону и, вместо того чтобы убежать по тропинке в деревню, ринулась к болотистой кочке. Крокодил потряс головой, пытаясь понять, что произошло. Мне бы и самой хотелось узнать, какого черта я творю.
На ближайшую к берегу кочку прыгнул Оуэн. К несчастью, неудачно: его нога соскользнула, и он, взвыв от боли, рухнул на колено.
— Щиколотка! — вскрикнул он, но тут же вскинул голову.
Его растопыренная ладонь дрожала. С пальцев вместо огня слетали лишь искры. К нему неторопливо приближались крокодилы.
Я быстро преодолела небольшое расстояние, разделяющее нас, и вцепилась в его плечо сзади. Он пораженно обернулся.
— Обопрись на меня! Давай же!
Уговаривать не пришлось. Вцепившись в меня как клещ, он заставил охнуть от тяжести. Мы успели ступить на берег, когда поняли, что окружены. Хищное клацанье зубов раздавалось со всех сторон. Особенно злорадным оно было у той твари, в которую я минутой раньше запустила плодом. Невкусный, наверное, попался.
— Твою ж!..
Прикинуть варианты нашего с Оуэном будущего не составило труда. Не так я планировала умереть, определенно не так… Но это хотя бы лучше, чем глупая смерть на пешеходном переходе!
Оуэн прижался ко мне спиной, поэтому я не увидела его лица, когда с его пальцев вдруг сорвался огромный обжигающий сгусток пламени и, заставив меня сощуриться, испепелил ближайших врагов. Второй огненный шар, пущенный сразу же, изрядно проредил ряды хищников. Те, словно засомневавшись, остановились и завертели тяжелыми чешуйчатыми головами из стороны в сторону.
В этот момент невесть откуда налетевший ветер подкинул крокодилов, перемешал их между собой, как кубики льда в стакане с коктейлем, и запульнул на середину болота.
Напряженное тело Оуэна в моем объятии расслабилось. Я отступила от него, все еще таращась на недовольно барахтающихся в воде крокодилов.
— Это ты их так? — удивилась.
Насколько я слышала, маги обычно обращались к какой-то одной стихии и редко использовали сразу несколько.
Оуэн дрожащей рукой вытер грязный, покрытый болотными брызгами лоб и покачал головой. Вместо ответа он кивнул куда-то за мою спину. Выражение лица при этом у него было самое мрачное. Казалось, он и не рад, что только что избежал смерти.
— Нет, это моя работа.
Раздавшийся сзади голос показался смутно знакомым.
Глава 3
Я обернулась через плечо. За мной стоял тот самый мужчина из процессии магов, чью холодную красоту я приметила. Он избавился от плаща, и теперь белая рубашка и черные брюки не скрывали его фигуры — действительно подтянутой и стройной. Здесь я угадала.
Вот чего я не могла угадать, так это его эмоций. Он выглядел абсолютно спокойным, даже погруженным в себя. Будто вышел прогуляться по королевскому саду, а не по джунглям, где спас от смерти двух остолопов.
Я поморщилась. Считать себя остолопом было неприятно.
— Рин Эйверли, прошу вас, не говорите моему наставнику! — взмолился Оуэн. — Он меня убьет!
Я хмыкнула. На месте наставника мальчишки я бы тоже задала ему трепку. У меня и самой чесались руки отвесить ему подзатыльник. Болото он решил перейти! Кишащее крокодилами! Ну не умник ли?
— Это было бы недопустимо, — равнодушно откликнулся тот, кого назвали рином Эйверли.
Оуэн посмурнел еще больше.
— Значит, расскажете?
Рин Эйверли заложил руки за спину и, словно не слыша парнишку, задумчиво протянул:
— Интересно. Очень интересно.
— Что интересно? — заволновался Оуэн.
Я сглотнула. Рин Эйверли смотрел прямо на меня. Его прищуренный взгляд зеленых глаз заставил занервничать. Интуиция подсказывала, что любопытство таких странных типов вызывать не стоит, — слишком опасно.
— Нам пора, — вместо ответа сказал он и отвернулся.
Лишь при виде его спины я выдохнула с облегчением и поняла, что все это время стояла замерев, как кролик при виде удава. М-да… Я считала себя более эмоционально устойчивой, что ли. Раньше мрачные типы меня не пугали, скорее я — их. Впрочем, сложно не признать, что в Эйверли (я умышленно опустила вежливое обращение к людям благородного происхождения) было что-то вызывающее стремление вжать голову в плечи и отвесить книксен. Хорошо, что я так и не научилась его делать! Хотя я и была благодарна за спасение от хищно клацающей зубами смерти, но отвешивать поклоны не собиралась. Тем более тем, кто считал ниже своего достоинства хотя бы поздороваться.
Мы вместе молча дошли по тропке до деревни. Я, поборов желание сочувственно потрепать Оуэна по плечу, остановилась на развилке. Она вела к лачуге, которую я так толком и не привыкла называть домом. На моем локте покачивалась полупустая корзинка: ползать по траве и выискивать разметавшиеся по ней плоды мне показалось унизительно, поэтому я решила ограничиться тем, что осталось лежать на ее соломенном дне. «Матушка» точно будет недовольна…
— Ну ладно, — негромко сказала я, обращаясь скорее к Оуэну, чем к Эйверли, — мне туда.
Оуэн повернул голову в том направлении, куда я показала рукой, а Эйверли даже не пошелохнулся.
— Простите, — вкрадчиво начал он, и от того, как именно он произнес «простите», я нервно хихикнула: с такой интонацией палач может обратиться к осужденному, мол, простите, сударь, что веревка на шее будет натирать, но вы же на эшафоте, в самом-то деле! — Но вам придется последовать за нами.
Я невольно обвела взглядом ближайшие дома: возле них копошилось куча ребятишек, а чуть дальше лениво курили мужчины, восседавшие полукругом прямо на вытоптанной курами траве. Наличие зрителей не то чтобы успокоило (сомневаюсь, что за меня бы вступились), но немного приободрило.