Когда я отметил прелесть и спокойствие обстановки, мистер Бентли посмотрел в мою сторону и сказал:
— Почему бы вам самому не подумать о том, чтобы обосноваться в этих местах? Купите себе маленький домик… может, где-нибудь там? — И он указал хлыстом в сторону излучины протекавшей под нами реки, где удобно расположилась маленькая деревушка, белые стены домов которой согревало полуденное солнце. — По вечерам в пятницу будете выбираться сюда из города, гулять, дышать свежим воздухом, питаться свежими сливками и яйцами.
Его предложение выглядело заманчиво, но не настолько, чтобы увлечь меня, поэтому я лишь улыбнулся, вдохнул теплый запах травы и полевых цветов, посмотрел на пыль, поднимавшуюся из-под копыт лошади, и больше уже не думал об этом. Однако все изменилось, когда дорога привела нас к длинному, на удивление пропорциональному каменному дому. Он стоял на возвышении, откуда открывалась панорама речной долины и поля за ней, простиравшиеся до фиолетово-синих очертаний холмов на горизонте.
В тот момент меня внезапно охватило… даже не могу передать… чувство, желание… нет, скорее, твердая уверенность, вдруг возникшая у меня в душе, настолько ясная и пугающая, что я невольно крикнул мистеру Бентли придержать лошадь. Не успела двуколка остановиться, как я выскочил из нее и забрался на поросший травой холмик. Сначала я взглянул на великолепный дом, который был прекрасно расположен; весьма скромный по внешнему виду, он казался незыблемой твердыней, словно крепость; затем я посмотрел на раскинувшуюся внизу долину. Нет, у меня не возникло ощущение, будто я уже когда-то бывал здесь, но появилась абсолютная уверенность в какой-то невидимой связи.
Сбоку от дома ручей стремительным потоком сбегал вниз к лугу, а оттуда продолжал свой путь к реке.
Мистер Бентли теперь с любопытством взирал на меня из своей двуколки.
— Отличное место! — крикнул он.
Я кивнул, но не смог выразить словами охватившие меня чувства, поэтому отвернулся от него и стал взбираться вверх по холму. Там я увидел ворота, ведущие в огромный фруктовый сад, раскинувшийся позади дома, заросший высокой травой и постепенно превращающийся в непроходимые дебри. За садом я смог рассмотреть невозделанные равнинные земли. Чувство убежденности, о котором говорил прежде, все еще не покидало меня, и, помню, это даже встревожило, поскольку я не был впечатлительным, не отличался буйной фантазией и уж точно не обладал даром провидения. На самом деле, после пережитых в молодости событий я старательно запрещал себе думать о любых потусторонних явлениях и полностью погрузился в прозаичный мир зримого и осязаемого.
И все же я никак не мог избавиться от чувства, что однажды этот особняк станет моим домом. Рано или поздно, правда, неизвестно когда, я буду его владельцем. После того как я сформулировал эту мысль и воспринял ее, я испытал глубокое чувство умиротворения и удовлетворенности, чего не было со мной уже многие годы. С легким сердцем я вернулся к двуколке, где мистер Бентли ожидал меня, поглядывая в мою сторону с нескрываемым любопытством.
Сильное потрясение, которое я получил около поместья Монкс, еще долго не отпускало меня, даже после того, как я вернулся из деревни в Лондон. Я попросил мистера Бентли непременно сообщить мне, если ему станет известно, что дом выставили на продажу.
Через несколько лет именно так он и поступил. В тот же день я связался с агентом в считаные часы и, не удосужившись даже съездить и еще раз взглянуть на дом, предложил свою цену; мое предложение было принято. Несколькими месяцами ранее я встретил Эсми Эйнли. Наши чувства друг к другу неуклонно росли, но моя проклятая нерешительность в отношении всего, что касалось сферы эмоций и личных отношений, мешала мне строить планы на будущее. Однако у меня хватило ума расценить известие о продаже поместья Монкс как хорошее предзнаменование, и через месяц после того, как я стал владельцем дома, мы с Эсми отправились за город. Там посреди старого фруктового сада я попросил ее руки. Это предложение также было принято, и вскоре мы поженились и переехали жить в поместье Монкс. В тот день я искренне поверил, будто наконец выбрался из мрачной тени прошлого, а по выражению лица мистера Бентли и теплому рукопожатию, которым он меня наградил, я понял, что и он в это поверил и тяжкий груз упал с его плеч. Он винил себя во всем случившемся со мной — ведь именно он послал меня в Кризин-Гиффорд, в особняк Ил-Марш, на похороны миссис Драблоу.