– А кто тебе эту квартиру подарил? – с интересом спросила Белка.
Вопрос был, конечно, бесцеремонный, но она обрадовалась, что простой житейский интерес выгнал из ее головы малопонятные размышления о судьбе.
– Отец, – ответил Кирилл. – Это запутанная и довольно глупая история. Они с мамой расстались, когда мне было три года. А мама у меня человек своеобразный. Упрямый, проще говоря. Ну и уверила себя, что отец ее оскорбил смертельно, бросил с ребенком…
– А это не так? Он ее не бросил с ребенком? – усмехнулась Белка.
– Это не совсем так, – объяснил Кирилл. – Ее он бросил, да, но ребенка бросать совершенно не собирался. Наоборот, мечтал быть заботливым отцом, делать сыну подарки, проводить вместе выходные и все такое прочее.
– А она разрешала ему общаться с тобой два часа в неделю в ее присутствии.
– Не совсем так, но почти.
– У тебя было нервное детство.
– Пожалуй. Причем по непонятной мне причине. Но как бы там ни было, это давно в прошлом. Отец живет в Канаде, у него процветающий бизнес, в свои семьдесят лет он бодр и свеж. И решил подарить мне квартиру, которую купил когда-то перед отъездом из Москвы. Тогда деньги здесь были шальные, вывезти их все в Канаду он не смог, ну и решил вложить в московскую недвижимость.
– Правильный у тебя отец, – одобрила Белка. – То есть подарок он тебе сделал правильный.
– Да вот не знаю! – засмеялся Кирилл.
– Что не знаешь? – не поняла она.
– Не знаю, как этим подарком распорядиться. Это мне напоминает одну историю, которую я тебе хотел бы рассказать. Просто чтобы ты понимала, что я имею в виду.
– Давай, – кивнула она. – Рассказывай. Я вся внимание.
Чтобы их общение было похоже на разговор, а не на томный отдых после секса, каковым оно до сих пор являлось, Белка оторвала голову от его плеча и уселась рядом, завернувшись в белую тканую накидку, которую стянула с кресла. По лицу Кирилла при этом промелькнуло что-то вроде разочарования. Надо полагать, ему она больше нравилась голой, но ничего, потерпит.
– История вообще-то смешная, – сказал он. – Произошла с одним моим приятелем, журналистом. Его Юмашев время от времени просил писать речи для Ельцина. Ну, не то чтобы речи, для этого посерьезнее люди были, но тексты для коротких выступлений.
– А кто такой Юмашев? – перебила Белка.
Кирилл посмотрел на нее с удивлением, потом улыбнулся.
– Я забыл про твой возраст, – сказал он. – Ты всего этого просто не помнишь. Юмашев сначала был журналистом, потом стал главой администрации Ельцина и любовником его дочки Тани. Потом – ее мужем.
Еще бы ей не хватало интересоваться, как звали любовников президентских дочек! Хорошо, что она хотя бы Ельцина по фамилии помнит. И возраст тут совершенно ни при чем, просто даже Марс находился ближе к Белкиной жизни, чем политика.
– И что с твоим приятелем случилось? – напомнила она.
Все-таки Кирилл умел интриговать. Ну какое ей, казалось бы, дело до его приятеля? А вот поди ж ты, интересно.
– Написал он однажды какую-то почеркушку для Ельцина, сказал ему за это Юмашев большое человеческое спасибо и подарил бутылку виски. Он страшно возмутился, всем потом рассказывал: надо же, бутылку сунули, как сантехнику какому-нибудь!
– Правильно возмутился, – согласилась Белка. – Гонорар надо платить, а не бутылки советские.
– Скорее, привычки советские, – возразил Кирилл. – Виски как раз было шотландское. Приятель в бар его поставил, хотел при случае с гостями употребить, но потом благополучно про него забыл. А через три года оказался случайно на какой-то очень пафосной банковской вечеринке. И гостей там развлекали презентацией коллекционного алкоголя. Наливали не из каждой бутылки, больно дорого, но каждую показывали: это, мол, вино такое-то, это коньяк такой-то – может, кто купит сдуру. И вдруг видит он среди прочих раритетов знакомую бутылку. Подошел, разглядел поближе – ну точно, его виски гонорарное! Он к специалисту, который презентацию проводил: а вот мне именно такую бутылочку друзья преподнесли, так не подскажете ли, сколько она может стоить? Тот смотрит на него как на умалишенного и осторожно так замечает: видимо, ваши друзья очень вас любят. Это почему вы так решили? – спрашивает мой приятель. А потому, – объясняет ему специалист, – что бутылочка такая стоит пятьдесят тысяч долларов. Приятель думал, разыгрывает. Какое! Каталог аукционный ему предъявили. Точно, пятьдесят тысяч долларов, все нули отчетливо прописаны. Так что у вас, – говорит специалист по алкоголю, – есть теперь замечательный выбор: или продать это виски на аукционе, что нетрудно сделать, поскольку количество таких бутылочек ограничено и они пользуются большим спросом, или выпить содержимое и потом всю жизнь гордиться, что вы пробовали виски за такую цену. В общем, сообразил мой приятель, что бутылочку эту, по всей видимости, преподнесли за что-нибудь в благодарность Таниному папе, а она, когда с журналистом надо было рассчитаться, просто взяла из бара что под руку попалось и Юмашеву отдала.