— Отнеси сценарий и на сегодня можешь быть свободна, — произносит Хумин, выбивая Джи из мыслей о мести. — Отоспись, а завтра чтоб как штык к девяти утра была на площадке.
За прозрачными дверями кабинетов виднеются такие же рабочие места, как и в их офисе. В каждом уголке киностудии кипит жизнь. Кто-то занимается бухгалтерией, кто-то готовит контракты для будущих звёзд, кто-то проводит собеседования для стаффа, а кто-то точно так же потеет над сценариями различных телепроектов. Люди то и дело спешат куда-то, совсем не обращая внимания на Джи и Хумина, идущих в сторону выхода.
— Ты злишься на меня? — виновато спрашивает Тэджи, боясь поднять взгляд и увидеть разочарование в знакомых глаза.
— С чего взяла?
— С того, что ты явно заключил договор с дьяволом-Тэхёном, — она говорит без смешка, но Хумин всё равно усмехается. — Иначе я просто не могу объяснить, зачем ты отправляешь в гримерку именно меня?
— А разве не ты три года назад заливалась слезами, что разминулась кое с кем в аэропорту Токио? — он останавливается, поворачиваясь на Джи и вынуждая тоже притормозить.
— И всё-то ты помнишь, — цокает она, закатывая глаза, а на самом деле просто находит повод отвести взгляд. — Подумаешь, пару часов поплакала, — фыркает, будто для неё это ничего не значит, и скрещивает руки под грудью, потому что так чувствует себя спокойнее.
…это ведь не просто влюблённость.
— Тогда иди и отнеси ему сценарий, пока я не передумал.
Кажется, Хумин решил отмыть все свои грехи. Потому что подобная щедрость сбивает Джи с толку. И стоило бы принять его щедрый дар, если бы не одно «но»:
— Хуже, чем сейчас, я выглядела только на утро после своего двадцатилетия.
Из груди Хумина вырывается кислый смешок:
— Это ты ещё вчера себя не видела.
— Лучше не напоминай, — память возвращается лишь частично.
Может, Джи и не помнит все события вчерашней ночи, но ноющее тело и предательское чувство стыда не позволяют абстрагироваться полностью.
— Всё, не трать время зря, — отрезает Хумин и разворачивает Джи за плечи в нужную сторону. — Просто сделай это, — подталкивает её вперёд, будто отправляет в дальний путь, но Тэджи настойчиво не двигается с места:
— А если кто-то будет меня искать? — оборачивается через плечо, всё же глядя Хумину в глаза. — Это разве не будет выглядеть подозрительно?
Сплетни расползаются быстро, и Джи очень боится стать их главной героиней.
— Ну, вот кто тебя будет искать? Начальство здесь, и оно даёт тебе добро ехать проспаться домой, — Хумин снова пытается сдвинуть Джи с места, но она сопротивляется, глядя на него в упор через плечо:
— Я не хочу, чтобы потом все за спиной считали меня алкоголичкой.
Секунды зрительного контакта достаточно, чтобы Хумин заметил блеск фальшивой соли в чужих глазах.
— Так. Всё. Перестань! — он никогда не выносил девичьих слёз. — Если кто-то спросит, то я отправил тебя помочь с монтажом пилотного эпизода. И — о чудо — наш главный по склейке живёт с тобой в соседней комнате.
— Но тебе с этого что?
— Не понял, — кажется, он даже на секунду теряется, будто оттягивая время, чтобы придумать отмазку.
— Зачем тебе так настойчиво уговаривать меня отнести сценарий? — хватка на плечах чуть ослабевает, но Джи этого не замечает. — Там подстава какая-то? — щурится, пытаясь докопаться до правды. Из-за Кан Тэхёна под боком она теперь стала слишком мнительной.
— Нет никакой подставы.
— А что тогда? — сейчас в коридоре никого, так что Джи со спокойной совестью может позволить себе чуть больше фамильярности.
Вроде, Хумин даже собирается что-то ответить — правдоподобное или нет, так и останется неизвестным. Из-за поворота выходят несколько операторов, которых обычно редко можно встретить в стенах офисного здания — наверное, спешат в отдел кадров или ещё куда-то — и Хумин тут же отступает в сторону, чуть прочищая горло:
— Когда отнесёте Ким Джинсо сценарий, отправляйтесь проконтролировать монтаж пилотного эпизода, — таким профессиональным тоном Пак Хумин вещает только на утренних совещаниях. — Так что, до завтра.
Операторы едва косятся в их сторону, но продолжают обсуждать что-то, проходя мимо. А Хумин подмигивает Джи, вселяя уверенность, что никаких неприятностей не будет.