— Я хочу ещё, — требует он, а лицо Тэджи тут же перекашивается от раздражения:
— Да сколько?.. — она резко разворачивается на него, задевая локоть больной руки.
— Твою мать, — скулит Тэхён, хватаясь за руку и корчась от непритворной боли.
— Прости, — голос Джи поднимается на две октавы, становясь больше похожим на детский. — Очень больно? — тянется к нему, но Тэхён отшатывается, продолжая морщиться.
— На вот, заешь, — Сындже перекладываем ему несколько кусков мяса из своей тарелки, а Джи хватает лист периллы, чтобы положить в него свинину и соус.
— Что тебе ещё положить? — суетится она. — Чеснок? Кимчи? Кунжутное масло любишь? — тянет ему сформировавшийся конвертик, но случайно роняет, пачкая его и без того нелепые брюки. — Чёрт, прости, я сейчас всё вытру, — она хватает со стола салфетку, дотрагиваясь до его колена, которое уже пропитывается жиром.
— Не лезь, — рявкает Тэхён, и Джи тут же замирает, с опаской глядя на него исподлобья. — Вечно от тебя проблемы, — он поднимается из-за стола резче, чем следовало бы, задевая ножку другим коленом, пока вылазит в проход.
— Я схожу за ним, — говорит Минхёк, вытирая руки салфеткой, но Джи подрывается с места раньше, быстрым шагом направляясь за Кан Тэхёном в сторону уборных.
— Наверное, рука сильно болит, — с грустью вздыхает Сындже, будто вообще не догоняя, почему Тэхён так распсиховался на пустом месте.
— Не спали опять мясо, — Хумин толкает его ногой под столом, намекая, чтобы Сындже был внимательнее, если не хочет оставить голодным не только Кан Тэхёна, но и всех остальных.
— Эй, Кан Тэхён! — зовёт Джи, стуча в дверь мужского туалета. — Не вынуждай меня заходить. — Обычно Джи ведёт себя скромнее. Точнее, не имеет привычки врываться в мужские туалеты. Но сейчас она на взводе, так что способна даже на такие безумства. — Кан Тэхён! — колотит в дверь, но по ту сторону слышится лишь звук льющейся воды в раковине. — Кан Тэ…
— Девушка, от вас уже голова трещит, — дверь резко открывается, и из мужского туалета выходит мужчина лет сорока. А Джи заглядывает в щель за его спиной, замечая, что Тэхён сейчас косится на неё через отражение в зеркале. — Просто зайдите и не разыгрывайте комедию. Там никого больше нет.
Он клацает языком, прежде чем обойти Джи, а она, секунду поколебавшись, всё же толкает дверь мужского туалета, заходя и закрывая её за собой на замок.
— Если ты на меня нападёшь, то я закричу, — бесцветно произносит Тэхён, продолжая растирать жирное пятно по колену.
— Зачем ты так? — спрашивает Джи, подходя ближе. — Я ведь хотела помочь.
— Спасибо, больше не стоит.
— Тэхён, — зовёт она, прося посмотреть на себя, но взгляда он не поднимает, продолжая мять мокрые брюки на колене, расплёскивая воду во все стороны.
— Выйди.
— Кан Тэхён! — повышает голос Тэджи, перехватывая его запястье.
Но, похоже, Тэхён и правда сильно раздражён: резко дёргает рукой, словно ему не предлагают помощь, а пытаются безбожно клеймить раскалённой кочергой. Джи отступает на шаг, а резиновая подошва её до сих пор испачканных травой кедов с противным скрежетом скользит по мокрому кафелю. Её будто кто-то тянет за пояс, а позвоночник превращается в хлипкую верёвку, не способную удержать каркас тела. Руки так и выставлены вперёд, а глаза широко открыты. В голове лишь мысль, что последнее, что она увидит в этой жизни — лицо Кан Тэхёна. Лампочка на потолке противно мигает два раза, намекая, что скоро и ей придёт конец. А Тэхён, вопреки всем ожиданиям, успевает схватить Джи за оранжевый рукав пиджака, резко дёргая обратно на себя. Её с силой впечатывает в его грудь, а пальцы сами хватаются за ворот расстёгнутой на две верхние пуговицы рубашки. От Тэхёна пахнет самгёпсалем и одеколоном, аромат которого тут же рассеивается, как только здоровая рука Тэхёна ложится на её поясницу, прижимая сильнее.
— Если бы ты сейчас разбила голову, то меня бы посадили за убийство, — хрипло произносит он, будто давясь словами.