- У всех мужчин есть свои склонности и антипатии, даже у самых мудрых. Я знаю нескольких джентльменов, которых сверх меры раздражали обыкновенные пустяки — оставленная открытой дверь, разлитый на блюдце чай или криво повязанная шаль. К тому же, — продолжила она, понизив голос, — я знаю дом, в который никогда больше не пригласят лорда Холлингфорда, потому что он не вытер ноги на обоих ковриках в холле! Теперь ты должна сказать мне, что твоему дорогому отцу больше всего не нравится, и я постараюсь избежать этого. Ты должна стать моим маленьким другом и помогать мне радовать его. Я с таким удовольствием буду уделять внимание его малейшим капризам. О моем платье тоже… какие цвета он любит больше всего? Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы получить его одобрение.
Молли была довольна этими словами и начала думать, что, возможно, ее отец поступил хорошо, и что если она сможет помочь его новому счастью, она должна это сделать. Поэтому она совершенно добросовестно пыталась вспомнить его желания и привычки, обдумывала, что больше всего досаждает ему в доме.
- Думаю, — сказала она, — папа не слишком привередлив, но мне кажется, что больше всего его беспокоит, если обед подают не вовремя или если обед не готов, когда он приходит домой. Видите ли, он часто совершает длительные поездки, и бывает, ему снова приходится далеко ехать, а у него есть только полчаса, иногда четверть часа, чтобы пообедать дома.
- Спасибо, моя дорогая, за точность, Да, домашнее хозяйство это великое дело. Именно этому я наставляла своих молодых девушек в Эшкоме. Неудивительно, что бедный мистер Гибсон недоволен, когда его обед не готов, ведь он так тяжело работает!
- Папе все равно, что есть, только бы обед был готов. Он бы съел и хлеб с сыром, если бы кухарка подала его вместо обеда.
- Хлеб с сыром?! Мистер Гибсон ест сыр?
- Да, он очень любит его, — наивно ответила Молли. — Я знаю, что он ел поджаренный сыр, когда слишком устал, чтобы ждать чего-то еще.
- О! Но моя дорогая, мы должны все это изменить. Мне бы не хотелось думать, что твой отец ест сыр. У него такой сильный и неприятный запах. Мы должны найти кухарку, которая может приготовить ему омлет или что-то изысканное. Сыр подходит только для кухни.
- Папа очень любит его, — упорно настаивала Молли.
- Но мы вылечим его от этого. Я терпеть не могу запах сыра и уверена, твоему отцу не захочется досаждать мне.
Молли молчала. Она поняла, что не стоило слишком подробно рассказывать о папиных пристрастиях и антипатиях. Лучше бы она позволила миссис Киркпатрик выяснить все самой. Повисла неловкая пауза. Обе пытались подобрать какие-то приятные слова. Наконец, Молли сказала:
- Будьте добры, мне так хотелось бы узнать что-нибудь о Синтии, вашей дочери.
- Да, зови ее Синтией. Это прелестное имя, не правда ли? Синтия Киркпатрик. Хотя, не так мило звучит, как мое прежнее имя Гиацинта Клэр. Говорили, что имя мне замечательно идет. Я должна показать тебе акростих, джентльмен, который написал его, был лейтенантом в 53-ем… О, я предвижу, нам будет что сказать друг другу.
- Но что же Синтия?
- О, да, о дорогой Синтии. Что ты хочешь узнать, моя дорогая?
- Папа сказал, что она должна жить с нами. Когда она приедет?
- О, разве не мило со стороны твоего доброго отца? Я думала только о том, что Синтия пойдет в гувернантки, когда закончит свое образование. Она воспитывалась для этого. Но дорогой мистер Гибсон и слышать не хочет. Вчера он сказал, что она должна приехать и жить с нами, когда окончит школу.
- Когда она окончит школу?
- Она уехала на два года. Я не думаю, что должна позволить ей вернуться раньше следующего лета. Она преподает английский, а заодно учит французский. Следующим летом она приедет домой, и разве тогда мы не заживем счастливо вчетвером?
- Я надеюсь на это, — ответила Молли. — Но ведь она должна приехать на свадьбу? — робко продолжила она, зная теперь, как миссис Киркпатрик понравится упоминание о свадьбе.
- Твой отец просил ее приехать, но нам стоит подумать об этом немного больше, прежде чем все уладить. Путешествие требует огромных расходов.
- Она похожа на вас? Мне так хочется увидеть ее.
- Говорят, она очень красивая. Очень привлекательная,… возможно, такой я была когда-то. Но больше всего мне нравятся темноволосые люди с иноземным типом красоты — таким, как этот, — сказала она, трогая волосы Молли и глядя на нее с выражением сентиментального воспоминания.
- Синтия… она очень умная и воспитанная? — спросила Молли, немного испугавшись, как бы ответ не отдалил от нее мисс Киркпатрик на еще большее расстояние.
- Ей следует такой быть. Я заплатила столько денег, чтобы она училась у лучших учителей. Но ты вскоре увидишь ее, а сейчас, я боюсь, мы должны идти к леди Камнор. Так приятно было бы оставить тебя при себе, но я знаю, что леди Камнор будет нас ждать, и ей очень любопытно посмотреть на тебя, мою будущую дочь, как она называет тебя.
Молли последовала за миссис Киркпатрик в утреннюю гостиную, где сидела леди Камнор, немного недовольная, потому что закончила свой туалет раньше обычного. Клэр не почувствовала этого инстинктивно, поэтому не привела Молли на осмотр на четверть часа раньше. Каждый незначительный случай является событием дня для выздоравливающего больного, и приди Молли немного раньше, ее бы встретили с покровительственным пониманием, теперь же ей пришлось столкнуться с критикой. Об особенностях характера леди Камнор она не знала ничего, ей было только известно, что она увидит и что ее увидит живая графиня, нет, более того, графиня Холлингфорда.
Миссис Киркпатрик подвела Молли к леди Камнор за руку и, представляя ее, сказала:
- Моя дорогая маленькая дочь, леди Камнор.
- Клэр, не путайте меня. Она еще не ваша дочь и может никогда ею не стать. Думаю, что одна треть помолвок, о которых я слышала, так и не закончились браком. Мисс Гибсон, я очень рада вас видеть ради вашего отца. Когда я узнаю вас лучше, я надеюсь, это будет ради вас самой.
Молли искренне надеялась, что эта суровая леди, которая, выпрямившись, сидела в кресле, предназначенном для ленивой позы, и которое таким образом придавало больший эффект ее горделивой осанке, никогда не узнает ее лучше. Леди Камнор к счастью приняла молчание Молли за согласие и покорность и продолжила говорить после краткого осмотра.
- Да, да, мне нравится ее внешность, Клэр. Вы можете что-нибудь сделать из нее. Вам, моя дорогая, пойдет на пользу, что с вами рядом будет леди, которая воспитала несколько знатных молодых людей как раз в то время, когда вы подрастали. Вот что я скажу вам, Клэр, — внезапная мысль посетила ее, — вы с ней должны лучше познакомиться — сейчас вы ничего не знаете друг о друге. Вы не поженитесь до Рождества, и будет лучше, если она вернется вместе с вами в Эшком! Она будет с вами постоянно и сможет общаться с вашими юными ученицами, что будет очень полезно для единственного ребенка. Это превосходная задумка. Я очень рада, что подумала об этом!
Трудно сказать, какую из двух слушательниц леди Камнор больше потрясла идея, завладевшая графиней. Миссис Киркпатрик не понравилось, что ее обременяют приемной дочерью раньше срока. Если Молли придется жить в ее доме, то прощайте небольшие скромные сбережения, и надолго прощайте незначительные слабости, сами по себе безобидные, но которые прежняя жизнь миссис Киркпатрик заставила считать тайными грехами: грязный, зачитанный, восхитительный роман с абонемента библиотеки в Эшкоме, страницы которого она переворачивала ножницами; кресло для гостиной, такое же прямое, как и то, в котором она сидела сейчас в присутствии леди Камнор; изысканные закуски, маленькие и аппетитные, которыми она наслаждалась в одиночестве за ужином — от всех этих и многих других подобных им приятных вещей придется отказаться, если Молли станет ее ученицей, пансионеркой, или гостьей, как планировала леди Камнор. Две вещи Клэр безотчетно решила — выйти замуж на Михайлов день и не брать Молли в Эшком. Но она улыбнулась так мило, словно предложенный план был самым приятным проектом на свете, а тем временем она ломала свою бедную голову в поисках причин и отговорок, которые могли бы понадобиться в самом ближайшем будущем. Молли, тем не менее, спасла ее от этого несчастья. Неизвестно, кто из этой троицы был больше удивлен словами, что сорвались с ее уст. Молли не собиралась говорить, но сердце ее переполнилось, и прежде чем она поняла, что делает, она услышала свои слова: