- Мужики… пом… помогите. – Запросил Клещ, да с такой жалостью, какой никто от него не слышал никогда.
Ушкуи встали вокруг него.
Клещ истекал кровью. Он потерял её так много, что даже сам теперь не мог наложить жгут.
- Пом… огите. – Повторил Клещ, бледный, приближающийся к своему концу.
Никто не спешил ему помогать. А зачем? Этого ублюдка уже давно хотели порешить.
- Бляди! Я вас… с того… света!.. – Завопил злой и испуганный Клещ.
Бурый достал револьвер направил на лоб умирающему.
Бам! Бесславная смерть, для бесславного человека.
Ушкуйники вышли на улицу, да и храбрая стража выползла из укрытий.
Местность затихла, замолкли птицы и животные, и оттого услышали ушкуйники треск ветвей на одном из деревьев.
По могучему стволу дерева спускалась бледная фигура. Она успела удрать, прежде чем люди принялись в неё палить.
Дело было сделано: чудище насмотрелось вдоволь.
7.
Ушкуйники забыли о том, что хотели убить чудовище. Произошедшего ночью кошмара вполне хватило, чтобы они поняли всю дебильность этой идеи.
Как только наступило утро, группа купила одну из последних оставшихся в деревне лошадей, погрузила на неё рюкзаки погибших товарищей и свалили сверкая пятками. Похороны Клеща оставили на совесть местных.
В лесу ушкуйники присоединились к колонне переселенцев, едущих на восток за счастьем. К этой колонне присоединялись другие колонны из повозок и маленькие кучки из людей, и в итоге набралось их аж до сотни.
На такую толпу тварь не посмела нападать: сотня вооружённых и отчаявшихся людей, были слишком опасной целью.
Вместе с переселенцами, ушкуйники дошли до самой столицы – города Вальба.
Почти столетний город с трудной историей, встретил вновь прибывших людей не шибко радушно. Местный народ роптал, плевался, недобро смотрел: голод и нищета озлобили людей, пропитали их души ядом – раньше было не так.
Вальба – как город, так и княжество – постоянно страдал, но всегда справлялся с ними. Ещё, будучи палаточным городком, он переживал: нападения зверья, эпидемии, голодные бунты; однако люди не сдавались, словно только становясь крепче, закаляясь от бесчисленных испытаний. Они не видели настоящих богатств, избыточных яств, настоящей жизни, какой живут в столицах более крупных государств; и оттого привыкли перебиваться малым, жить в одной избе по два семейства, да развлекаться водкой и борьбой.
Но последние испытания подкосили людей: продолжительный голод, восстание, грабежи, понаехавшие византийцы – всё это растоптало их веру в лучшее, ну или хотя бы в какую-нибудь стабильность.
Вот поэтому, они и возненавидели приезжих, просто за факт их приезда.
Ушкуи отделились от переселенцев, сняли с лошади поклажу и пошли в отель.
В снятой комнате, они высыпали богатства на кровать и стали пересчитывать.
Счётчик долго сидел со счётами, перекладывая драгоценные предметы из одной кучки в другую.
- По пятьсот двадцать пять каждому. – Сказал он в конце. – Завтра в банке обменяем это всё на драгоценные камни.
- И разойдёмся. – Добавил Клерон.
- Ну и, кто куда? – Решил спросить Димон.
Никто не ответил.
- Да ладно вам мужики, чего скрывать-то? – Удивился Димон.
- А зачем тебе знать? – Поинтересовался Бурый. – Мы всё равно больше никогда не встретимся. С такими деньгами, нам больше не понадобиться встречаться.
Утром, когда рабочие ещё только выходили из домов и направлялись на работу, ушкуйники уже стояли у ещё закрытого здания банка. Они простояли целый час, прежде чем их пустили.
Обмен хабара на драгоценные камни прошёл без заминок: работник банка забрал содержимое рюкзаков, лично сосчитал, сколько ему принесли; после, высчитал процент полагающийся государству и отдал остальное блестящими камушками.
Ушкуйники вышли из банка довольными, и даже получившими похвалу за труды.
Последующие два часа, члены уже распавшейся группы, бухали: отмечали удачно закончившейся поход и поминали павших – из тех, кого было жалко.
Много тостов прозвучало в те часы, а уж, сколько было выпито, никто сказать не сможет.
К полудню ушкуйники уже окончательно разошлись, пожав друг другу руки в последний раз.
Счётчик остался в Вальбе, так как идти ему больше было некуда. Димон поехал в Уфу забрать семью, чтобы потом свалить в места пожирнее. Бурый и Клерон поехали на восток. Первый захотел осесть в Византии, второй же отправился на родину – во Французскую Колонию.