Так и не стало группы, но это совсем не значило, что нависшее над ними проклятье исчезло.
8.
Бурый целый год жил в Царьграде: денег ему вполне хватало для житья в столице Византии. Он открыл там свою торговую лавку, в которой успешно торговал походным снаряжением, а так же чинил его по доступной цене.
В лавку приходили: купцы, хотящие закупаться защитным снаряжением для очередного торгового каравана; наёмники, изорвавшие свою снарягу на последней работёнке; сталкеры – с этими уже приходилось работать чуть ли не из-под полы, ибо народ их не шибко теперь жаловал; ну и другой люд был, как честный, так и бандитский.
Дело Бурого крепло, список знакомых пополнялся важными именами; да и личная жизнь пошла на ура: дни бывшего наёмника и ушкуйника ещё больше скрашивала красивая девушка, знавшая его только под именем Герман.
Бурый предвкушал безбедную старость и радовался почти каждому дню, не интересуясь судьбами бывших сотоварищей по группе. Ему было суждено заинтересоваться этим вопросом, во время попойки в кабаке.
Он тогда пошёл с приятелем и хорошим клиентом в одном лице, выпить. Этот самый приятель – видный торговец, филантроп и просто не бедный человек – исколесил земли людей вдоль и попрёк; так что Бурый часто водил его выпить, чтобы послушать слухи.
- Ну, а что там, за бугром?.. Там всё как обычно. – Начал приятель, попивая вино. – «Чистые» снова чистки завели, из-за намечающихся больших строек: рабочая сила значит нужна. Коммуняки – твари безбожные – на НРИ попёрли. Имперцы – сам понимаешь – тоже людей на убой погнали. У Французов – зараза какая-то развелась. Ничего хорошего, в общем. У одних нас благодать.
Бурый напомнил бы торговцу о недельных нападениях муравьёв на северные границы, но промолчал. Зато спросил о другом:
- А что восточные соседи: Вальба, Уфа, КСГ?
- У них ещё хуже. Уфа и КСГ всё же поцапались. Мы туда миротворцев послались. В Вальбе князь окочурился; нового ищут теперь, но всем на это плевать. У них в столице такое приключилось… - Приятель отпил вина и продолжил:
- Мой коллега отдал богу душу. Появился в Вальбе год назад один предприимчивый при деньгах, скупил торговые точки и начал деньги лопатой грести – и это при обстановке в стране…
- Ближе к делу. – Прервал поток слов Бурый.
- А, да, конечно… В общим набрал он не хилый такой капитал. Все уж думали, что расширятся щас, начнёт, точки скупать, а он себя охраной стал окружать, самый крепкий дом покупать и вообще в затворника превращаться. Самые близкие его друзья пораспускали слухи, будто он преследования боится, но от кого – не понятно. И с каждым месяцем всё хуже ему было; собственной тени мужик забоялся, – это по слухам конечно. Ну а недавно вот – он умер. Точнее его убили в собственной постели. Поговаривают, голова у него была на сто восемьдесят повёрнута. Во-о-о-от…
Бурый, ещё на середине рассказа понял, о ком шла речь.
Счётчик помер. Его убили. Но кто это сделал? Кто-нибудь из бывших друзей? Не замешены ли в убийстве Димон и Клерон?
- Как давно это было? – Спросил Бурый.
- Три месяца назад. – Ответил торговец и допил вино.
Бывший ушкуйник налил ему ещё.
- И есть соображения, кто мог быть убийцей.
- Не человек. – Сразу и твёрдо ответил торговец. – Поговаривают, возле дома не раз видели, странное чудище: бледное, высоченное. Тварь пытались отловить, но она каждый раз как будто сквозь землю проваливалась.
У Бурого по спине побежали мурашки.
- Мне пора домой. – Сказал он и встал.
- Ладно. Как-нибудь ещё выпьем.
Бурый пожал приятелю руку и как можно скорее пошёл прочь.
Почти неделю он ждал, сам не зная чего. Ходил весь нервный, часто смотря в окно и не менее часто просыпаясь ночью от малейшего шороха.
Жена спрашивала, что с ним происходит, но Бурый молчал как партизан. Он не знал, что ответить, как объяснить, чего боится, не раскрывая страшных тайн прошлого.
К концу недели, Бурый успокоился и принялся за брошенные дела. Теперь он смеялся над своей трусостью.
«Да чего мне бояться? – Спрашивал себя Бурый. – Этой твари меня не найти: я в другой стране!»
В спокойствии и гармонии, прошли ещё две недели. Бурый уже и не вспоминал о смерти Счётчика, поглощённый в работу и личную жизнь.
Субботним вечером – можно даже сказать, что уже ночью – во входную дверь постучали. Бурый, находящийся тогда у себя в кабинете, не придал этому значения.
- Дорогой, к тебе гость. – Сказала вошедшая в кабинет жена.