Гости расселись. Я заволновался — неужели никто меня не представит? Фонтэн распоряжалась насчет шампанского, не забывая посматривать по сторонам. Несколько раз помахала кому-то. Потом муж Ванессы увлек ее танцевать. Если у Фонтэн и есть недостатки, то один из основных — абсолютное неумение танцевать. Приятно сознавать, что хоть в чем-то Фонтэн далека от совершенства. Она начисто лишена чувства ритма — дергается, словно худосочная марионетка, и только.
Я улыбнулся парню, который сопровождал мою кареглазую принцессу, протянул ему руку.
— Тони Блейк, — сказал я, вложив в голос все свое обаяние. Девушка даже не взглянула в мою сторону. Она со скучающим видом разглядывала что-то посреди зала. Парень ее явно был не от мира сего. Выскочка какой-то. И фанфарон.
— О, Тони, — вмешался Бенджамин. — Вы разве не знакомы с Питером Линкольном Смитом?
Имя это еще как было мне знакомо. Отца этого парня я видел уже несколько раз. Он владел половиной Лондона.
— А это моя дочь Александра, — горделиво добавил Бенджамин. — Только сегодня вернулась из Швейцарии.
Дочь Александра! Челюсть моя так и отвисла — по-моему, минут на пять. Его дочь!
— Здравствуйте, — неприветливо бросила девушка. Тут встряли французы, и мне пришлось ублажать их болтовней. Их дочь, оказывается, часто бывала здесь, так что они обо мне наслышаны. Знал я их дочь — расфуфыренную светловолосую грымзу в наимоднейших парижских шмотках, которая мнила себя неотразимой. И трахалась со всеми подряд. Я ее не пробовал, а вот Сэмми не удержался. Приговор был однозначный — больше ни-ни!
Бенджамин начал приставать к фанфарону, уговаривая его потанцевать с Александрой. Та зарделась, стала отнекиваться. Питер Линкольн Смит оказался между двух огней, ломая голову, кому угодить — отцу или дочке. Папаша все же перевесил, и упирающуюся Александру увели на площадку. Тело, похоже, было у девчонки что надо. Только платье, к сожалению, слишком закрытое, так что приходилось домысливать. Не знаю, что со мной приключилось, но мысли мои вновь и вновь возвращались к Александре. Девчонка совершенно захватила мое воображение. А ведь я даже словом с ней не перекинулся — наверняка она была Испорченной Богатой Стервой. Да и дельце могло оказаться щекотливым. Мог ли я позволить себе такой риск?
Фонтэн вернулась к столу, запыхавшаяся, раскрасневшаяся в своей белоснежной норке. Теперь, когда все налюбовались ею, она соизволила ее снять и осталась в облегающем черном платье с глубоким вырезом на спине. Да, эта милашка умела себя подать.
Я вернулся к своей компании и заказал себе виски. Подоспел Мэсси с худенькой угловатой манекенщицей Сьюки. Вид у Сьюки был экстравагантный: короткий ежик на голове, юбка один пупок прикрывает, и на вымазанном белой краской лице — разрисованные клоунские глаза.
Мэсси казался невозмутимым, как обычно.
— Привет, старик, — обратился он к Сэмми, усаживаясь рядом. — Что происходит?
— Как всегда, — ухмыльнулся тот. — Тусовка в разгаре.
Костюмчик на Мэсси был белый — зашибенный. Я подумал, что надо бы и мне обзавестись таким.
Я высмотрел на площадке Александру. Она выделялась среди танцующих тем, что держалась от партнера на расстоянии, силясь сохранять приличия.
Я сгреб Сьюки в охапку и потащил танцевать поближе к Александре. Однако добился лишь того, что она возмущенно взглянула на Сьюки. Черт побери! Как же заставить богатенькую дрянь обратить на меня внимание? Сьюки танцевала профессионально, тщательно отрабатывая каждое па, так что сбить ее с панталыку, чтобы она отколола что-нибудь разэдакое, было безнадегой. Я же умел только дергаться с такт музыке.
— Держу пари, что в Швейцарии вы такого не видывали! — выкрикнул я, стараясь перекрыть шум и глупо улыбаясь.
Александра даже ухом не повела. А может, и в самом деле не слышала.
— Что? — спросила Сьюки.
— Ничего, — буркнул я и поволок ее назад к столу. В зале появилась итальянская старлетка Карла Кассини, в сопровождении троих очень внимательных ухажеров.
— Ух ты! — не удержавшись, присвистнул Сэмми. — Вот это да!
И вправду, розанчик был хоть куда: жгуче-черные волосы, оливковая кожа, роскошное тело. В городе как раз начался показ ее нового фильма. Что-то про девушку-крестьянку, которую изнасиловала целая армия. И, скажу вам, я позавидовал этой армии!
Я поспешил гостям навстречу, расточая улыбки, комплименты и радостные приветствия. Будь все, как обычно, я бы прилип к Карле, не отставая ни на шаг, но в эту ночь мне было не до ее прелестей. Я проследил, чтобы итальянке достался хороший столик, и смотался. Мисс Богатенькая Стерва уже сидела на своем месте. Фонтэн утащила Питера танцевать. Ванесса отплясывала с мужем, а Бенджамин разговаривал с французской четой. Воспользовавшись благоприятным моментом, я проскользнул за их стол и сел рядом с Александрой.
Она потягивала апельсиновый сок.
— Нравится вам? — спросил я, не зная, как начать беседу.
— Что именно? — переспросила Александра. Голос ее звучал тихо и отчетливо.
— Наш клуб. — Я по-хозяйски взмахнул рукой.
— Очень мило, — ответила она, подавив зевок. Я заметил, что ногти у нее коротко подстрижены и выкрашены в желтовато-коричневый цвет. У большинства моих дамочек ногти были либо длинные и красного цвета, либо совсем короткие и обкусанные.
— Не хотите потанцевать?
— Нет, спасибо.
Что мне с твоего «нет, спасибо»? Любая девка отдала бы свои накладные ресницы за то, чтобы я пригласил ее! Я сидел и молчал, как дурак, до самого возвращения Фонтэн и Питера.
Дискотека уже почти заполнилась до отказа. Музыка играла все громче и громче. Настало время заканчивать с пластинками и выпускать рок-группу. Потом обходить столики и точить лясы. Подгонять официантов. Я встал злой как черт — глупая выпендрюха! И не красавица даже, чего я в ней нашел! Я залпом опрокинул рюмку виски и приступил к обходу. Люди тащились, когда я подсаживался к их столику — это был знак, что они уже «свои». Сплошная показуха; потому, может быть, я и клюнул на Александру, которая сидела с таким скучающим и полусонным видом.
Я подсел к столу Карлы Кассини. С ней был «продюсер»— жирный, но смазливый макаронник, не знавший ни слова по-английски. С другой стороны пристроился английский актер-гомик, а рядом с ним его дублер, тоже голубок. Карла Кассини наслаждалась. Ее томный грудной голос с очаровательным акцентом не смолкал ни на минуту. Продюсер не снимал руки с ее бедра. Карла, подмигнув мне, принялась флиртовать в открытую — а что бояться, если толстопуз ни черта не понимает?
— Ты красавчик, — промурлыкала она. — Такое тело, а денег нет, да? Какая жалость.
Сообразительный бутончик. Я пригласил ее потанцевать, но она замотала головой.
— Он такой ревнивый, — протянула она, кивая на продюсера. — Не любит, когда я танцую с другими мужчинами.
Ну и ночка выдалась — никого танцевать не затащишь!
Вдруг подбежал Франко с выпученными глазами, ошалело посмотрел на Карлу и зашептал мне в ухо. Оказывается, какая-то бабочка заявилась почти голяком и он не знал, что ему в связи с этим предпринять. Уговорить прикрыться или как? Франко указал мне на возмутительницу спокойствия. Девчонка как раз усаживалась за стол, и верх ее платья, сделанный из редкой бахромы, всколыхнулся, явив моему взору две тугие шоколадные грудки. Зрелище было дразнящее: то видно, то нет. Спутник девицы, престарелый, в костюме, был из тех, кому седина в бороду, а бес в ребро. Куколку я знал отлично — начинающая модельерша по имени Молли Мэнди. Начисто лишенная каких бы то ни было комплексов. Да и в чем дело, черт побери, — разве вышел закон, запрещающий ходить с голыми сиськами? Я велел Франко оставить ее в покое. Кое-кто уже, конечно, успел заметить Молли, так что, когда она сорвалась танцевать, началось что-то немыслимое! Старый хрен, похоже, был даже доволен — трясся рядом с ней, пыжась от гордости. Она сперва плавно извивалась, потом поддала жару, так что бахрома разлетелась и грудки запрыгали, как мячики. Все, понятно, бросили танцевать и, столпившись вокруг, стали прихлопывать в такт. Мужики, конечно, рты поразинули, тогда как некоторые дамочки казались шокированными. Я заметил, что Фонтэн с Ванессой тоже протиснулись в кольцо зрителей, чтобы получше рассмотреть эту сцену. Я мысленно похвалил Молли. Манящее зрелище нагой юной плоти всколыхнуло греков, которые с гиканьем побросали на пол бокалы и выскочили в круг, мигом оттерев старикана от Молли. Одна из сидевших с ними девиц разодрала на себе блузку, сдернула лифчик и присоединилась к танцорам. Вокруг радостно завопили. Что ж, пора вмешиваться, решил я, не то не обойтись без полиции. Балдеж! Я начал пробиваться сквозь плотное кольцо зрителей, но чуть опоздал: один из греков ухватил Молли за грудь, старикан петухом напрыгнул на него и вмиг очутился на спине с расквашенным носом. Но Франко и другие ребята были уже тут как тут: незадачливого ухажера отнесли в кабинет, греков уговорили вернуться за стол, а Молли со словами: «Из-за чего такой сыр-бор-то?»— подсела к нашей компании.