Раогай помолчала, не отвечая.
- Знаешь, я еще пойду поплаваю, - сказала она решительно. - Мне лучше думается в воде.
Она развернулась спиной к Сашиа и стремительно, как годовалый жеребенок, вбежала в воду, взметнув тучу брызг.
... Когда она, в очередной раз пересекая пруд, подплыла к берегу, то увидела, что ее брат сидит на дереве, держа в руках ее одежду, а Сашиа, стоящая под деревом, тщетно пытается воззвать к его совести.
- Так, сестрица! - закричал он. - Какой выкуп ты мне дашь?
- Верни немедленно! - закричала уже замерзшая Раогай, стоя по шею в воде. - Верни по-хорошему, Раогаэ!
- Раогаэ, пожалуйста! - взмолилась дева Шуэна.
- Выкуп! - тряс головой безжалостный Раогаэ.
- Ах, выкуп? - вдруг рассмеялась Раогай. - Выкуп, говоришь?
- Да! - заявил брат, но сердце у него почуяло неладное.
- Слушай, Сашиа! - завопила Раогай. - Хорошо тебе слышно? Слушай! Я тебе сейчас расскажу одну историю! У нашего Раогаэ была свинка год назад!
Сын воеводы Зарэо напрягся.
- Что? - переспросила Сашиа, не понимая, отчего ее новая подруга неожиданно стала рассказывать истории из жизни коварного брата.
- Свинка! Болезнь такая! Она обычно на шее бывает! - продолжала во весь голос кричать Раогай, показывая пальцем на свою длинную шею, торчащую из воды.
- Замолчи! - взвизгнул Раогаэ. - Замолчи!
- Отдашь одежду - не буду дальше рассказывать! - ответила сестра.
... После того, как среди детей Зарэо наступило перемирие и Раогаэ, унося с собой нерешенные задачи, убрался восвояси, Раогай и Сашиа отправились погулять в сад.
- Я нарочно не решаю за него задачки, - объясняла Раогай. - Лентяй. Сейчас Огаэ нет в городе, так он решил с меня выкуп брать! Дудки! Пусть попыхтит.
Она звонко рассмеялась.
- Так тебя брат по вышивке узнал? - спросила Раогай, возвращаясь с прошлой беседе.
- Да, - ответила Сашиа.
- Как это сложно все... Меня бы Раогаэ, впрочем, тоже бы узнал по вышивке - я хуже всех в Тэ-ане вышиваю... И по вышивке можно сказать, какого ты рода, и где выросла?
- Да, - снова кратко ответила сестра ли-шо-Миоци.
- Тебе не хочется разговаривать? - участливо спросила Раогай.
- Нет, мне нравится тебя слушать, - улыбнулась Сашиа.
- Ты не сердишься на меня?
- Мы же подружились. Зачем ты спрашиваешь?
- Тебе так одиноко было... Бедная ты! Я знаю, отчего ты молчишь все время - ты думаешь про Каэрэ.
Сашиа вздрогнула.
- Ты ведь любишь его? - продолжала Раогай.
- Раогай, прости, можно, я не буду тебе отвечать... - сказала Сашиа, плотно закутываясь в покрывало.
- И не отвечай. Я все поняла давно. И поняла, что Аирэи как-то спас Каэрэ. Он сейчас у Игэа ведь?
Сашиа молчала.
- Я похожа на предательницу? - спросила Раогай.
- Нет... - едва слышно ответила Сашиа.
- Аирэи бросил вызов Уурту... Какой он смелый! Ты знаешь, мой отец хотел посватать меня за твоего брата, и я убежала из дому, потому что не хотела выходить замуж за неизвестного великого жреца-белогорца ли-шо-Миоци. И я убежала из дому.
- Да? - удивленно вскинула Сашиа брови. - К Лаоэй, наверное?
- Как ты догадалась? Не отворачивайся, дай мне посмотреть на тебя - ты так похожа на своего брата... наверное, поэтому я так тебя не взлюбила и так теперь люблю... Я убежала из дому и спряталась в хижине Лаоэй... А отец, дедушка Иэ и Миоци туда пришли. Я его увидела. О, небо - какой он прекрасный... а потом отец сказал мне, что помолвки не будет. И я помню, как Миоци входил в храм - торжественно, на колеснице... какой это был праздник...
Раогай отвернулась, чтобы смахнуть слезы.
- Почему твой брат отказал моему отцу в помолвке со мной? Ведь белогорцы могут жениться!
- Ни я никогда не выйду замуж, ни брат никогда не женится, - ответила Сашиа. - По закону Нэшиа, наши дети будут с рождения рабами. А Ллоутиэ не были рабами никогда.
- Зарэо тоже не были рабами... Я понимаю тебя, я не знаю, чтобы я делала, будь я на твоем месте. Но из рабства ведь можно выкупиться?
- Не из рабства храма Уурта, - коротко ответила Сашиа.
- О! - вскричала, словно от боли, дочь Зарэо.
- Это моя судьба, - ответила Сашиа.
- Как это страшно. Что же делать? - Раогай взмахнула руками, будто хотела улететь. - Надо бежать, бежать отсюда - вместе с Каэрэ, к нему за море. Он же из-за моря?
- Над морем туман, по нему не ходят корабли, - ответила Сашиа. - И я никуда не побегу. Такой мой жребий. Надо жить ту жизнь, что дана Небом. Каэрэ очень болен, Раогай. Он не может сам ходить после яда Уурта.
- Игэа вылечит Каэрэ! - начала с жаром Раогай. - Когда заболел Раогаэ, он его вылечил. Он единственный сын - как отец нервничал, когда у него свинка была! Игэа вылечил его, а эта свинка была очень опасная, потому что у всех свинка бывает только на шее, а у него и...
- Замолчи! - раздался ломающийся мальчишеский голос. - Ты влюбилась в своего Миоци, а он никогда не женится! Ха-ха! Сашиа, моя сестра влюбилась в твоего брата!
- Замолчи! - завопила Раогай и помчалась по саду за единственным сыном Зарэо.
Баэ
Огаэ и Лэла давно уже играли в мяч в саду, когда к ним подошел конюх Баэ - слегка заикающийся светловолосый подросток, с лицом, рябым от оспы. Огаэ всегда жалел его - ему казалось, что у того в глазах постоянно не то испуг, не то какой-то затаенный страх.
- Детки, детки! - слащаво улыбаясь, заговорил он. - Хозяйка велела позвать вас обедать!
Он умильно глядел на хозяйскую дочку из-под светлых редких бровей.
- Сейчас! - весело ответила Лэла, отбивая мяч от ствола бука и перепрыгивая через него на лету. - Хочешь поиграть с нами, Баэ?
- Если изволите позвать, маленькая госпожа! - с неожиданной готовностью ответил тот, заламывая длинные толстые пальцы несоразмерно крупных по отношению к его тщедушному телу ладоней.
- Тогда ты бросай мяч Огаэ, он - мне, а я - тебе, - деловито распорядилась Лэла.
Они начали игру. Лэла весело кричала, махала ручонками, подпрыгивала. Баэ нарочно бросал мяч ей так, чтобы она могла отбить его с легкостью.
- Вы играете в мяч лучше, чем ученик белогорца, маленькая госпожа, - со льстивой улыбкой, словно приклеенной к его рыхлому лицу, проговорил Баэ, наблюдая искоса, как Огаэ в очередной раз поднимается с земли. - Что же ты такой неловкий, маленький белогорец! Ах-ах! - покачал он головой, деланно сюсюкая. - Весь перепачкался!
- Я попрошу папу, и он отдаст меня в ученики к ли-шо-Миоци! - заявила Лэла.
- Конечно, маленькая госпожа, - льстиво заверил ее Баэ, посылая мяч сильным ударом в сторону Огаэ - ровно настолько левее, чтобы мальчик, метнувшись за ним, поскользнулся на луже вязкой, черной грязи.
Огаэ с размаху упал в грязь, подняв тучу брызг.
- Ай! - завопила Лэла, подбегая к нему. - Вставай, Огаэ!
Она протянула ему свою маленькую ручку, но мальчик, даже не поглядев в сторону дочери Игэа, попытался встать сам и снова шлепнулся в грязь. Лэла удачно отскочила, и ее голубое платьице осталось чистым.
Наконец, Огаэ выбрался из лужи.
Никогда, даже с тех времен, как он батрачил у Зэ, не испытывал он такого унижения!
Баэ убежал - его сутулая спина еще мелькала за деревьями луниэ.
- Огаэ, Лэла! Жеребята! - раздался голос Аэй. - Идите кушать!
Лэла крикнула своему другу: "Огаэ, давай, кто быстрей!" и понеслась вперед. Он стоял, глядя на то, как она бежит к Аэй в белоснежном платье. Рядом с Аэй стоит Игэа - они протягивают руки к девочке.
Ученик ли-шо-Миоци опустил голову. Белогорцы - всегда одиноки. Это их путь. Они ищут Великого Уснувшего, у них нет семей, отцов, матерей, детей и жен.
- Огаэ! - позвала Аэй, и ее платье стало похоже на парус лодки, на которой ходят по морю. - Огаэ, жеребенок!
Он закусил губу и рванулся с места - неистово, отчаянно - и побежал, грязный, в измазанной одежде, вслед за Лэлой к Аэй и Игэа.
...Он догнал девочку, когда они уже почти добежали - и Игэа легко подхватил дочку, так, что руки Аэй остались свободными, и Огаэ с разбегу влетел в ее объятия. Аэй обнимала и целовала его, и Огаэ тоже целовал ее, и обнимал, и ее белое платье стало пятнистым от грязи из лужи - а потом Игэа, опустившись на корточки, стал целовать Огаэ, и трепать его волосы, и Лэла тоже чмокнула в щеку его, и отца, и мать.