– Это верно, хотя в прошлом веке в районе города Кушвы, на Крестовоздвиженском прииске, отмечались единичные находки. А мой учитель, Владимир Иванович Вернадский, перед самой империалистической войной что-то говорил о сходстве геологического строения Сибирской и Южноафриканской платформ, и выражал надежду на алмазоносность Сибири.
– Но можно ли доверять сведениям из этого письма? – выражаю умеренный скептицизм.
– Разумеется, я не стал бы верить всему безоговорочно, – подтвердил высказанные сомнения профессор Московской горной академии. – Но проверку организовать стоило бы. Если тут хотя бы на десять процентов правды…
– …То мы можем получить собственный алмазный инструмент и великолепный экспортный товар, – подхватываю недосказанную мысль. – А алмазный инструмент – это точное машиностроение и сверхглубокое бурение в твердых породах.
– Но экспедиции, что в Архангельскую губернию, что в Якутию, да даже и на Урал, обойдутся очень недешево, – покачал головой Федоровский.
– Это понятно. Надо готовить обоснование. Я же, со своей стороны, поддержу вас во всех инстанциях, где только смогу.
Вернувшись после работы домой, на Большой Гнездниковский, с порога заявляю Лиде:
– Получилось! Директор Института прикладной минералогии и металлургии заинтересовался нашим письмом. Будем пробивать экспедиции через Гелоком и НТО ВСНХ.
– Ура-а! – негромко крикнула моя жена, несколько раз хлопнув в ладоши.
– А тебе за отлично выполненную работу полагается премия…
– Какая? – тут же интересуется Лида.
– В отпуске в сентябре поедем вместе с тобой. В Крым, в Саки.
– Это что за место такое? – моя любимая на мгновение сморщила носик. – Никогда не слышала.
– Там знаменитая грязелечебница. Еще Пироговым основана. Говорят, дает поразительные результаты при лечении бесплодия.
При упоминании об этом лицо Лиды потускнело, но она выразила твердое согласие:
– Хорошо. Поедем!
Молодец она у меня. Правильно держится. А вот я, шляпа, чуть не упустил важный момент: был же в Московской горной академии – так надо было к ректору, к Губкину, заглянуть, еще одну удочку забросить. Стоит еще раз поднять вопрос насчет разведки на нефть в Башкирии и Татарии. Бурили там уже недавно, но неглубоко, и ничего не нашли. А он, кажется, как раз это дело и пробивал…
Тогда же, сразу после первой встречи с Федоровским, мы с ним вдвоем принялись прокручивать колесики бюрократической машины. Конечно, ссылаться на анонимное письмо, и кричать – «мы будем искать алмазы!» – мы не собирались. Впрочем, не совсем так. Проверку наличия месторождений на Урале пробивали, что называется, в лоб – все-таки тамошние находки были достаточно широко известны, и тут можно было не скрывать своих намерений.
Не забыл я заглянуть и к Губкину. Иван Михайлович произвел на меня впечатление очень увлеченного, горячего человека. Когда зашел разговор о неудачном бурении на нефть в Поволжье, он буквально вскипел:
– Эти недоумки в Геолкоме прямо-таки смотрят в рот Калицкому! И Тихонович, и даже Голубятников! А еще старый друг называется! Видите ли, следы нефти на поверхности – это остатки незначительных, старых, уже исчезнувших месторождений. Дурачье! Никто не хочет сообразить – это ведь выходы нефти из глубинных пластов по рукавам. И чтобы вскрыть эти месторождения в куполах осадочных пород, надо бурить, по меньшей мере, глубже шестисот метров, а то и глубже километра. А бурили-то едва на триста! – Да, крут профессор. Вот дай такому власть, небось, стопчет своих оппонентов – и не заметит даже.
– Погодите, Иван Михайлович! – останавливаю фонтан эмоций. – Меня переубеждать не надо. Я в геологии почти ничего не понимаю, но уверен, что ради поиска новых месторождений стоит рискнуть, и положиться на ваши выкладки. Без новых источников нефти нам очень скоро придется туго. Но предложение Богдановского о едином центре геологоразведки Геолком завернул, а Госплан дал отрицательное заключение на проект создания специального треста для поисков нефти в Урало-Поволжье. Президиум ВСНХ тоже в довольно резких выражениях высказался против…
– Я и говорю – недоумки! – снова вспыхнул Губкин.
– Погодите! – снова останавливаю его, поднимая руку ладонью вперед. – Против решения Президиума ВСНХ я, как вы понимаете, пойти не могу. Раз уж они записали в протоколе, что «волжская нефть Губкина такая же авантюра, как курское железо»…
– Это вранье! – почти кричит профессор.