До Этого Дня у него было три серьезных больших желания. Он хотел владеть почти настоящим игрушечным парусником, стать знатным мореходом, как его отец, и каждый день съедать по куску сочного медового пирога, который продавали в пекарне на углу. К рассвету следующего дня Бренн возжелал лишь одного — могущества Непорочных. Яджу — это власть. Это возможность покарать врагов и спасти близких, стать сказочно богатым и внушать ужас.
А еще внутри его сердца поселилась ненависть.
Глава 3. Черные сказки
— Ты прям дикий тсаккур — неплохо так рыло Джоку подправил, — второй раз повторил Дуги, стараясь ободрить Бренна, прижимавшего тряпку к разбитой брови, вспухшей над глазом. Гнусавый Джок опять докопался до него, но сегодня и Бренну удалось пару раз его достать — раз под ложечку, второй раз — снизу в челюсть. Зашло удачно — кровища изо рта текла не слабо, похоже, что мясницкий сын прикусил свой поганый язык. Джок, конечно, отомстит, но это будет потом… И Дуг — молодец, успел подскочить вовремя, когда к противнику прибыло подкрепление в виде двух кузенов.
— Да брось, — отмахнулся Бренн. Он не тешился иллюзиями насчет исхода драки. — Если бы не ты, то все бы вышло так, как хотел Джок — подбить мне оба глаза, чтоб они заплыли и стали одного цвета…
Друзья заржали — разноцветные глаза Бренна — синий и светло-карий, почти желтый, — вызывали неизменный интерес, особенно у молодых дев. В школе его дразнили «разноглазым», но за обиду Бренн это не считал и лишь посмеивался, порой даже откликаясь на прозвище. Дорогу от школы до трактира папаши Мартена можно было с выгодой для себя удлинить, что они ежедневно и делали, используя не короткий путь по лабиринту улиц Грайорде, а спустившись к Серебряной гавани и шагая мимо десятков причалов и длинных пирсов.
Миновали походившее на крепость здание Лаарского Университета, у дверей которого гомонили студиозы, прошли мимо Таможни, склада Зерна и Такелажа.
— Глянь, Дуг, — Бренн развернулся к огромной афише на стене здания Весовой, перед которой что-то бурно обсуждали и махали руками мужики и мальчишки. «Все в Казаросса! В день отдохновения в Аквариуме Казаросса состоится бой великого кортавида-ныряльщика Черного Катрана с исполинской митцекуриной!» — вопила афиша. Они застыли, разглядывая живописную картину, — мускулистый кортавида в красивом кожаном доспехе, наголенниках и наручах, пронзал боевым трезубцем башку здоровенной безобразной акулы-носорога с клювовидным выростом на рыле, а в ее выдвинутых вперед челюстях трепыхался второй боец, по задумке художника оказавшийся жалким неудачником. Из раззявленного в крике рта и выпученных глаз жертвы били фонтаны крови.
— В прошлый раз Катран бился аж с двумя плащеносными — ух и мерзостные твари! — услыхал Бренн полный восхищения молодой голос.
— И чо, — пренебрежительно прервал жестикулирующего парня угрюмоватый мужик, судя по исходящему от него запаху, — трудяга кожевенной мастерской. — Дали твоему Катрану в напарники живца неопытного заместо приманки, и пока бедолагу плащеносцы на куски раздирали, ваш непобедимый герой и подсуетился. Только потому и сумел их завалить. Смех, да и только…
Толпа зашумела — мнения разошлись.
— Брехня, наветы злобные! Катран — он великий боец! — орал, весь красный от негодования, студиоз, энергично пощипывая за ягодицу жмущуюся к нему белошвейку. — Я всегда мечтал стать кортавида, вольнонаемным, конечно… Да отец все мои планы порубал — отправил меня жопу в аудиториях просиживать…
— Придурки вы зеленые, — сплюнул кожевенник, махнув рукой, — все поймете, когда яйца вам оторвут, да тока пришивать поздно будет…
— Может, сходим? — предложил Дуги, — у меня в копилке уж порядочно геллеров набралось, давно ведь не были…
— А давай! — кивнул Бренн, разглядывая сизые змеевидные кишки, красиво выпадавшие из зияющей раны на акульем брюхе, распоротом огромным тесаком…
Не обращая внимания на северный ветер, уносящий тепло из-под парусиновых курток, они устремились к центральной лестнице с длинными низкими ступенями, вливающейся в широкие каменные ярусы набережной, которая тянулась вдоль пристаней Сильфурбэй.
Порт сверкал, ревел, грохотал и звенел. Размеры его были под стать самой столице. На грузовых пристанях скрипели сходни, скрежеща, ворочались колоссальные краны, визжали лебедки, гремели цепи, вздрагивая под тяжестью грузов. Суда без остановки извергали и поглощали товары. Проверяли бумаги таможенники, наблюдая за выгрузкой и погрузкой товара, бранились надсмотрщики, свистели кнуты над спинами порхов, таскавших тяжелые грузы. Рабы и вольнонаемные грузчики взваливали на плечи и спины мешки, ящики, бочонки и торопливо поднимались по трапам, ровными рядами укладывали их возле трюмов.