Мел прибежала обратно в деревню и нашла священника в Храме. Ее рассказ о новых планах божьего посланца был быстр и сбивчив.
Старый священник пожал плечами.
- Тогда церемония должна быть отложена. Но скажи мне, дочь моя, почему тебя это так волнует?
Мел смутилась и не ответила.
Священник улыбнулся. Но затем его лицо снова стало строгим.
- Я понял, но послушай меня, дочь моя. Не противопоставляй свою любовь желаниям Тэнгукэри и старинным обычаям деревни.
- Конечно! - откликнулась Мел. - Просто я думала, что Смерть Знатока не совсем подходит для Хэдвелла. Он заслуживает большего. Он заслуживает Максимум!
- Ни один человек не заслуживал Максимум уже шестьсот лет, - задумчиво ответил священник. - Никто со времен героя и полубога В'Ктата, спасшего Игати от ужасных Хуэлвских Чудовищ.
- Но Хэдвелл достоин его! - закричала Мел, - Дай ему время, не мешай ему! Он докажет это!
- Может быть, - согласился священник. - Это было бы великолепно для нашей деревни... Но представь, Мел! Это может отнять у него всю жизнь!
- Но лучше все-таки дать ему шанс, - попросила Мел.
Старый священник сжал в руке свою дубину и задумался.
- Может быть, ты и права, - сказал он медленно. - Да, пожалуй, ты права. Внезапно он вскочил и уставился на нее. Но скажи мне правду, Мел. Ты действительно хочешь подарить ему Максимальную Смерть? Или ты просто хочешь сохранить его для себя?
- Он должен получить ту смерть, которую он заслужил, - тихо молвила Мел. Но она не смогла взглянуть в глаза священнику.
- Я удивляюсь, - сказал старик. - Я удивляюсь, что у тебя за сердце. Я думал, оно противится всякой ереси. Ведь ты свято чтила наши обычаи.
Мел хотела ответить, но ей помешал купец Васси, который в это время вбежал в Храм.
- Идемте скорее! - закричал он. - Фермер Иглай! ОН НАРУШИЛ ТАБУ!!!
Толстый веселый фермер умер страшной смертью. Он совершал свой обычный рейс от дома к центру деревни и проходил под старым колючим деревом. Без всякой на то причины дерево упало прямо на него. Колючки пронзили его насквозь во многих местах. Но он умер с улыбкой на устах.
Священник оглядел толпу, собравшуюся у тела. Несколько человек еле сдерживали улыбки. Лэд обошел вокруг ствола и оглядел его. Там было несколько следов, оставленных пилой. Они охватывали ствол со всех сторон и были прикрыты смолой. Священник обернулся к толпе.
- Подходил ли Иглай к дереву раньше? - спросил он.
- Конечно, - ответил один фермер. - Он обычно завтракал в тени этого дерева.
Теперь все улыбались в открытую, выказывая этим удовольствие при виде успехов Иглая. Отовсюду неслись фразы:
- Я все время удивлялся, почему он завтракает именно тут.
- Он никогда не делил ни с кем стол, ссылаясь на то, что любит одиночество.
- Ха-ха!
- Он, должно быть, все время пилил.
- Целыми месяцами. Но все-таки добился своего.
- Довольно умно с его стороны.
- Он был простым фермером, и никто не назовет его святым, но он умер прекрасной насильственной смертью, которую сам же и подготовил.
- Послушайте меня, люди! - закричал Лэд. - Иглай совершил святотатство! Только священник может даровать смерть!
- Что могут сделать священники, сидя в своих храмах, проворчал кто-то.
- Нет, это все-таки святотатство, - выкрикнул кто-то из толпы. - Иглай умер хорошей смертью. Это несправедливо.
Старый священник с досадой обернулся. Он ничего не мог поделать. Если бы он вовремя заметил Иглая, он бы принял меры. Иглай бы умер другой смертью. Он бы скончался у себя в постели "от старости". Но сейчас уже поздно было об этом думать. Фермер умер, и сейчас, наверное, уже шел по дороге к Рокечангу. Провожать фермера в последний путь было не обязательно, и Лэд обратился к толпе:
- Видел ли кто-нибудь, как он пилил дерево?
Если кто и видел это, то все-таки не признался. На этом все и закончилось. Жизнь на Игати считалась тяжким бременем для людей.
Через неделю Хэдвелл писал в своем дневнике:
Наверное, нигде нет такого народа, как игатиане. Я живу с ними, ем и пью с ними и смотрю на их обычаи и традиции. Я знаю и понимаю их. Они так удивительны, что об этом стоит поговорить.
ИГАТИАНЦЫ НЕ ЗНАЮТ, ЧТО ТАКОЕ ВОЙНА!!! Представьте это себе, Цивилизованные Люди! Никогда в их летописях и устных преданиях не упоминается о войнах. Они даже не могут представить себе их! И это чистая правда. Я старался описать войну Катаге, отцу прекрасной Мел. Тот развел руками и спросил: "Война - это когда несколько человек убивают других?"
Я ответил, что это только часть войны, и что на войне тысячи людей убивают себе подобных.
- Тогда, - удивился Катага, - в одно и то же время одинаково умирают тысячи людей?
- Правильно, - ответил я.
Он долго думал над этим, а потом повернулся ко мне и сказал:
- Это нехорошо, когда много людей умирают одинаково в одно и то же время. Это не удовлетворит их. Каждый человек должен умирать своей особенной индивидуальной смертью.
Осознай, Цивилизованное Человечество, эту простодушную реплику. И пойми горькую правду, которая скрывается за этими наивными словами. Правду, которую должны понять все.
Более того, эти люди не ссорятся между собой, не знают кровавых междоусобиц, никогда не совершают преступлений и убийств.
Вот вывод, к которому я пришел: они не знают насильственной смерти, за исключением, конечно, несчастных случаев. К сожалению, они случаются слишком часто, но это не из-за дьявольской натуры человека, а по вине природы. Несчастный случай не остается незамеченным. Он часто предотвращается Лэдом, здешним священником, с которым я подружился.
Это прекрасный человек.
А теперь я перейду к самой удивительной новости.
Хэдвелл улыбнулся, на мгновение задумался, а затем снова вернулся к своим записям. Мел согласилась стать моей женой!
Как только я захочу, начнется свадьба. Уже все готово для этого. Я считаю себя самым счастливым человеком, а Мел - самой красивой девушкой во Вселенной. И самой необычной.
Она очень сознательная, может быть, даже немного больше, чем надо. Она просила меня помогать деревне, и я стараюсь, как могу. Я уже многое сделал. Я переделал их ирригационную систему, собрал несколько урожаев, научил их обрабатывать металл и сделал много-много других полезных дел. Но она требует от меня еще и еще.
Я сказал ей, что я тоже имею право на отдых. Я жажду долгого приятного медового месяца с этой девушкой, а затем год или около того собираюсь отдохнуть, прежде чем продолжать работу. За это время я закончу мою книгу.
Мел не понимает меня. Она старается убедить меня в том, что я ДОЛЖЕН закончить работу. Также она все время говорит о какой-то церемонии с названием "Максимум", если я правильно перевел.
Но мне кажется, что я сделал достаточно, и я не хочу больше работать без перерыва.
Этот "Максимум" должен начаться как только мы поженимся. Я думаю, что это какая-то награда, которую люди хотят дать мне за работу. Я постараюсь обязательно получить ее.
Это, должно быть, очень интересная штука.
В день свадьбы вся деревня под руководством Лэда отправилась к Башне, где игрались все игатианские свадьбы. По случаю праздника мужчины одели головные уборы из перьев, а женщины понавешали на себя ожерелья из ракушек, янтаря и цветных камушков. Четыре здоровых крестьянина в центре процессии тащили на себе странного вида аппараты. Хэдвелл видел только их блеск и решил, что это обязательные принадлежности свадебной церемонии.
Когда они переходили мост, Катага бросил взгляд на подрубленную лозу.
Башней оказался огромный выступ черной скалы, одна сторона которой выдавалась далеко в море. Хэдвелл и Мел стали возле нее, лицом к священнику. Все замерли, когда Лэд поднял руку.
- О, Великий Тэнгукэри! - прокричал священник. - Благослови посланника своего, Хэдвелла, который спустился к нам с неба в сияющей колеснице и сделал для Игати столько, сколько не делал для нее до этого ни один человек. И благослови дочь твою, Мел. Научи ее почитать память мужа и уважать честь своего рода, о Великий Тэнгукэри!