— Нужно поговорить, жена, — сказал сзади господин Бэй, появившись из ниоткуда.
Она вскочила со скамейки, подавив крик. Ее мысли будто кошмарным образом призвали его.
— Муж, — сказала она, управляя голосом. Наверное, так чувствовал себя заяц перед волком.
Он поднялся по ступеням в пагоду и сел напротив нее, поднял руку, показывая, что ей стоит сесть. Она послушалась, положила ладони на колени, ее ладони были влажными на шелковой ткани юбки.
— Я хотел послушную жену, — сказал низким голосом господин Бэй. — Но выбор был ограничен. Несмотря на богатство, у меня нет семьи и особого статуса, — он почесал черную густую бороду, которой не было еще несколько часов назад. — Так что я выбрал тебя.
Чжэнь Ни ощетинилась, несмотря на страх. Он считал себя выше нее?
— Я послушна, муж, — сказала она.
Он рявкнул что-то, похожее на смешок, и повернулся к ней. Глаза сияли алым. Рога, острые и толстые, похожие на корни дерева, были на его лбу.
— Такая послушная, что нашла в первый же день мое подземное убежище и помешала Цветочку есть?
От него пахло огнем и дымом.
Она ощутила, как кровь отступает от лица.
— Да, гончие рассказали мне все.
Притворяться нет смысла.
— Те статуи…
— Верные гончие ада. Они — мои глаза и уши, — большая рука дернулась быстрее, чем она могла заметить, он схватил ее за руку с такой силой, что на глазах выступили слезы. Когти появились вместо желтых ногтей. — Не ходи туда, куда не стоит, снова, жена.
Он мог оторвать ее руку. Она чувствовала силу его хватки, она гудела, это пугало больше грубой силы, его сила была древней.
— Да, муж, — сказала она сквозь сжатые зубы и вырвала руку.
Господин Бэй отпустил, иначе она вывихнула бы плечо, она не сомневалась.
— Почему я? — прошептала она.
— Хоть ты и своенравна, ты из уважаемой семьи. Один глаз людям закроет мое богатство. Красивая юная жена с твоим статусом — закроет другой, — воздух мерцал вокруг него, он снова стал человеком. — Играй роль хорошо, и я дам тебе жить.
— До конца? — спросила она.
— Пока все не получится. Пока мое имя не станет уважаемым, — сказал он. — Тебе нужно лишь вырастить Цветочек, как своего ребенка.
— Дитя-демон…
— Демон, но со смертной частью. Много женщин умерло во время беременности, пока я не получил Цветочек.
Чжэнь Ни тошнило.
— Женщина родила Цветочек?
— Да. Она умерла, когда Цветочек выела путь из утробы, — сказал он. — Так все было. Но она — идеальный ребенок, что поможет восстанию демонов.
Ее голова кружилась, она сглотнула, в горле першило. Демоны захватывали их мир, этого хотел господин Бэй.
— Почему девочка? — спросила она. — У мужчин власть, они правят этим королевством. Если бы у тебя был сын, он стал бы выше… — идеальный мальчик мог стать даже императором, если бы смог побороться за трон.
Он улыбнулся, показывая острые желтые зубы, напоминая ей волка.
— Я смотрел на людей веками. Власть у мужчин, эту власть сбивают другие. Высокий статус мужчины вызывает зависть, делает его мишенью. Мне нужен кто-то незаметный. Кто управляет рутиной в доме, даже во дворе императора?
Чжэнь Ни подумала о маме, что делала так, чтобы в поместье Юань было все гладко, управляла десятками людей, смотрела за всеми заданиями, большими и маленькими. А еще была Соловей, помогающая леди Юань с этим, и няня Бай, что была и няней, и доктором для них лет тридцать. Она помогла Чжэнь Ни родиться.
— Мужчины могут править здесь, жена, но женщины всем управляют, — сказал он. — Цветочек вырастет, и император будет ее слушать, если я захочу. И никто ей не помешает.
Теперь все было ясно. Красивых женщин считали украшением, отвлечением, но не угрозой.
— Кто сможет перечить очарованию Цветочка? — спросил господин Бэй. — Ты?
Он уже знал ответ, но играл.
— Будь хорошей матерью Цветочку, — он встал, возвышаясь над ней. — Ты поможешь мне и никому не расскажешь, иначе умрешь. И умрут те, кто тебе дорог.
Чжэнь Ни смотрела на ладони, впившиеся в ноги. Она молчала.
— Пусть девочка ест человеческие трупы. Это помогает ей расти.
— Я позабочусь о ней, — сказала она, ненавидя себя за то, что не может перечить. Ей нужно было остаться в живых.
— Хорошо, — прорычал он. — Мы друг друга поняли.
Он ушел, не оглянувшись, с ним пропал и запах дыма и огня.