В ее существовании супермодели отношения с Рэем превратили ее жизнь в настоящее увлечение. Ее тело стремилось к нему, требовало его тяжелого тела, его мощного черного секса, который доводил ее до такого исступления, бесконечного оргазма. Спать с Рэем — это все равно что купаться вместе с акулой, с ручным, но опасным зверем. Только сейчас, когда она жила и дышала Рэем, мечтала о нем, когда был запущен контракт с «Каресс», у нее впервые в жизни наконец-то появилась цель! Кармен неплохо было бы узнать об этом, хотя она сама не смогла ничего сформулировать, ощущая только силу, собранную где-то в глубинах ее мозга. Даже для себя самой она не смогла бы найти нужных слов, но что-то внутри ее было уверенно в существовании этой цели, и это будоражило ее, внушало ей благоговение, держало ее в непрестанном нервном возбуждении.
Последнее, чем ей хотелось заниматься этим утром — это позировать с группой прежних моделей фирмы «Каресс», особенно с Фрэнсин Гардинг и графиней, славившейся замашками примадонны, с которыми невозможно работать. Она не увидит из-за этого Рэя целую неделю, потому что он должен выступать в Лас-Вегасе, и из-за этого она особенно страдала. Прошлым вечером она сорвалась и отправилась в пресловутый клуб «Эс энд Эм» в Ист-Виллидже, вернувшись домой в четыре, почти ничего не помня из событий минувшей ночи.
— Я ненавижу эти сборища девиц экс-Каресс! — заявила Фрэнсин Гардинг в раздевалке, где семь бывших супермоделей Нью-Йорка толпились около зеркала. — Терпеть не могу все эти встречи бывших одноклассников и однокурсников! Я пошла как-то на такую встречу по поводу десятилетия выпуска, но когда я увидела, что никто и близко не подошел к тому успеху и процветанию, какого достигла я, мне стало так грустно!
— Она уже пришла? — Франческа, модельер, вошла в раздевалку. — Так я и знала, что ее еще нет, — проговорила она, мельком посматривая на собравшихся женщин.
Графиня была мила до невозможности, щебетала и помогала удержать Фрэнсин в добром расположении духа. Остальные экс-модели, каждая из которых достигла определенного уровня преуспевания и счастья — от богатых мужей до карьеры кинозвезды или работы модельером в таких изданиях, как «Лир» и «Мирабелла», — молча сидели в ожидании.
— Хочет произвести впечатление, — рассказывала Франческа. — Но что я могу сказать — пускай! Поверьте мне, что я-то проработала модельером много лет, в том числе и с вами, когда вы были с фирмой, я не встречала ничего подобного этой малышке! Нужно признать, что она неподражаема на снимках и в рекламных роликах. И каждый повторяет «Ласкай меня!», как будто это новая необыкновенная шутка, но я говорю вам, она…
Что-то оборвало ее — дверь распахнулась, и Соня ворвалась в раздевалку. Все в черном, с темными подглазьями.
Ни слова не говоря, она бросила свою сумку на край столика, оглядываясь в поисках стула, едва удостоив беглого взгляда присутствующих женщин.
— Доброе утро, Соня, милая, ты уже пила кофе? — приветствовала ее Франческа.
— Нет, а ты не сваришь мне чашечку, Франческа? — попросила Соня. Она взяла щетку и принялась приводить в порядок волосы.
— А это твои экс-коллеги, все они в прошлом «девушки Каресс», — представила их Франческа. — А это Соня Уинтон, она работает у нас моделью сейчас, если кто-то еще не знает.
— Как дела? — спросила графиня, сногсшибательно красивая женщина примерно сорока пяти лет. Она подошла к Соне и протянула ей руку, которую Соня с изумлением пожала. Остальные выстроились в очередь, чтобы тоже поприветствовать ее, словно королевскую особу.
— Ты и впрямь получаешь восемь миллионов? — спросила графиня, когда Соня вновь уселась на стул перед зеркалом, дожидаясь кофе.
— За вычетом гонораров агентам, — кивнула Соня.
— Тебе чертовски повезло! — воскликнула графиня. — Знаешь, сколько платили мне, когда я была «девушкой Каресс»? Правда, это было десять лет назад, но тогда мы и не помышляли о миллионах, дорогая. Кажется, я получала что-то около полутораста тысяч плюс вся косметика фирмы бесплатно. К несчастью, у меня была на нее аллергия.
Остальные женщины рассмеялись.
— Но это не мешало мне получать причитающийся мне набор сполна, — продолжала она, — и я до сих пор продаю ее моим друзьям. Цвета, которых нет в продаже с семидесятых годов.
Помощница Франчески вошла с кофе и бутербродами для всех. В соседней комнате Пабло, ее художник по гриму, и Кристиан, ее парикмахер, готовили модели одну за другой. Соня попыталась вздремнуть, пока дожидалась своей очереди.
— Соня! — Франческа засунула голову в раздевалку. — Поздравляю! Платье от Блэсс! Это волшебство!
Все разом взглянули на платье из черного шелкового крепа, которое Франческа так осторожно несла на своей руке, как будто это было тончайшее стекло.
— Да ну его, у него низкий вырез.
— И что? — вскрикнула Франческа.
— А то, что я не могу сегодня надевать платье с низким вырезом, — заявила Соня.
Франческа покачала головой:
— Ты просто не понимаешь, Соня! Алекс говорит, что это та форма, вокруг которой будет размещена вся остальная группа, и ты должна надеть его! Ты станешь центром композиции, Соня…
— Да плевать я хотела на центр композиции, я просто не желаю показываться сегодня с открытой спиной, — твердо сказала Соня. — Подыщи мне что-нибудь другое.