– Настоящий крем, а не аэрозольная дрянь из баллончика. Попробуешь?
На тот момент я одолел всего лишь половину пирога, оказавшегося плотнее, чем казалось.
– Мне хватит.
– Вздор! – Он отпил кофе, откусил от кремовой штуки, довольно выдохнул и еще пару раз повторил эту последовательность.
Наконец, устав, Майло взял паузу.
– Ричард представил Урсулу как какую-то нимфоманку, но девочки не знают ни о ком, с кем бы она встречалась. Похоже, о ней и Феллингере они даже не подозревают. Так было ли что-то?
– Девочки не жили с Урсулой, и большинство родителей не обсуждают с детьми свою сексуальную жизнь, – напомнил я.
– Не только с детьми, но и с супругами, нынешними или бывшими. Вот я и спрашиваю себя, кто такой Ричард – параноик, «заказавший» бывшую жену, или всего лишь изобретательный выдумщик, пытающийся отвести наше внимание от себя самого. Так или иначе он остается на верхней строчке. Но теперь Ричард Кори не одинок. Компанию ему составляет Филлис Тран – должно быть, та самая подруга, о которой он рассказывал.
– Тут я с тобой поспорил бы. Мне показалась интересной реплика Эшли насчет того, что это не папа.
– Слишком горячо протестовала?
– Она выпалила это сразу после того, как услышала новость. Иногда такие высказывания – самые правдивые. Потом еще реакция Мариссы на твой вопрос по поводу разногласий в бизнесе… «Не Филлис же, правда?»
– Ричард и его Новый Любовный Интерес. Девочек эти отношения беспокоят, но сделать они ничего не могут, поэтому говорят противоположное. У вас ведь и название для этого есть, да?
– Реактивное образование.
– По-моему, это что-то вроде политкорректности. Ты же знаешь, как это бывает. Какая-нибудь говорящая голова разглагольствует о расизме, сексизме, гомофобии – и я начинаю искать под кроватью куклуксклановский халат. Так или иначе, миз Тран заслуживает того, чтобы взглянуть на нее, а Беверли-Хиллз не так уж и далеко от маршрута. У тебя есть время заскочить на Мейпл-драйв?
– Конечно.
Стёрджис принес себе еще кофе, снял пиджак и обмахнулся ладонью.
– Так что насчет дочерей?
– А что такое?
– От них идут какие-то вибрации?
– Я не улавливаю. Помнишь братьев Менендес?
– На данном этапе нужно принимать во внимание все. Лайл и Эрик были избалованными бездельниками, которые хотели малость разжиться деньгами. Почему же две испорченные богатенькие девушки не могут стать в очередь за большими баксами? Они точно знали, где сегодня утром будет их мать.
– Братья Менендес сами застрелили родителей и оставили горы улик. Не думаю, что эти девочки достаточно умны, чтобы найти надежного киллера.
– Ничуть не сомневаюсь, что ты прав. – Майло помолчал. – Помнишь Кэтрин Хеннепин? Не думаешь, что все мои предположения начинают сбываться? Самоуважение растет на глазах.
– Почему бы не позвонить Феллингеру? Может, он и скажет, куда пойдут денежки Урсулы.
Майло набрал номер адвокатского офиса и, заметив, что женщина за прилавком придвинулась ближе, вышел из булочной, прихватив телефон. Потом, поговорив, он сделал мне знак – выходи. Я заплатил за кофе и прочее, и мы направились к машине.
– Сколько? – спросил лейтенант, опуская руку в карман.
– Я угощаю.
– Не пойдет.
– Феллингер рассказал о завещании Урсулы?
– Неофициально. Поместье делится на четыре части. Тридцать пять процентов идет Ричарду – на этом после трехлетних препирательств сошлись в конце концов Феллингер и Коэн. Еще двадцать пять идут на благотворительность по списку, представленному Урсулой, и оставшиеся сорок пять делятся между Эшли и Мариссой. Но эта последняя часть поступает в трастовый фонд, так что реальные деньги девочки получат через несколько лет.
– Кто попечитель?
– Не Ричард. Какой-то адвокат из фирмы Феллингера.
– Феллингер взял самоотвод?
– Тот, другой, – специалист по трастам и наследству. Феллингер якобы хотел, чтобы все было сделано правильно.
– И о какой отсрочке удовлетворения может идти речь?
– Деньги на основные потребности девочки начнут получать незамедлительно, но доступ к большим баксам получат не раньше, чем им исполнится тридцать. Потом, когда им будет по тридцать пять, траст ликвидируется, и они получают все.
– Сестры в курсе деталей?
– Феллингер полагает, что нет. И Ричард, и Урсула охарактеризовали дочерей как совершенно не интересующихся миром финансов.
– Значит, самый большой кусок получает Ричард.