Не отрицаю, что в докаменном веке, когда нихуя небыло и даже денег, первой профессией была проституция: мацание сисек продавалось за сорванный банан. Не поверите, писательство как профессия это точь-в-точь докаменновековая проституция, но с налётом пафоса и с резким отрицанием факта доплаты за анал. По сути современный автор, не давая нихуя, требует дохуя. Как такового труда, или орудий труда, прибавочной стоимости, да вообще, никаких атрибутов трудовой деятельности не наблюдается, хоть ты с лупой облазь всю берлогу писаки. И правильно делали раньше, что не платили нихуя, и заставляли работать, и не давали жить на процент с тиража. Хочешь писать, прёт из тебя как понос после метрошного хычина — не скули, сядь сракой, меньше посмотри футбол, и напиши свой высер на бумагу, и отправь в интернет, в общую словопомойку. Всё. Точка. Нихуяшеньки больше, не за что, ни дворцов, ни окололитературных блядей, ни рукопожатие президента. Тихо тяни свою лямку, не стони, не требуй злата, ведь это изнутри идёт и прёт, как я понял? Ну так и пиши. А если это охуеть, если это открытие, если это шедевр, то будь спокоен: после твоей смерти обязательно какой то жидомассон наживётся на твоём тираже и растрезвонит твой гений по планете. И вытащат тебя из чана с кипящим ридигером, извинятся, и отправят на небо, в рай, где бесполые тайские гермафродиты-ангелы будут тебе давать во все доступные ресурсы. А пока жив, автор, хуй тебе, если это, конечно, Искусство, а не бабло.
С другой стороны в сосании разноидеолгических грязных хуёв ничего зазорного нет, это уже работа, и она оплачивается. Только прошу, что бы не было путаницы, называйся как нибудь так «Эдуард, начинающий писатель-хуесос, низкие тарифы, глубокий вход, возможен золотой дождь, доминирование подразумевается». Ну ведь есть же проститутки, работать им лень, торгуют тем, что есть от рождения — телом, и ты, говнописателишка, будешь сливать свой типа «талант» за нормотугрики, лист дерьма 14 м кеглем с полуторным интервалом, за бакс. И так же, как в блядстве, если будешь выдавать грамотную хуйню, на потребу народу, то и бабла будет подниматься, ведь это путь сатаны. Только не выёбывайся радибога «творчеством» и талантом. Если бы писакам давали денег в месяц прилично и стабильно, как среднему менагеру, ты бы, творческий сопрофит, питающийся остатками кожи жизней обычных нормальных людей, охуел бы, сколько реально талантливых, интересных и искренних литераторов тебя бы задвинули туда, куда и положено вялому лузеру — на обочину жизни.
Говнописатель всю жизнь занимается продажей своей грязной вонючей душонки дьяволу за мелкое бабло, и вываливает нам на глаза тонны рукописного дерьма. Но, как и всякая блядь, пойти работать ему «внутренние установки» не дают. Так и будет писать о современной жизни ни разу не выйдя на улицу из своей вонючей хрущовки. Правильно, работа это для быдла, а наш говноавтор стремится к бомонду, к показу его ёбыча по телевизору, к славе совковых проплаченных блядей-писак. Счастье современного писателя ни разу не написать книгу, срал он на вас. Он хочет, скривобоченясь в телетроне и поджав ножки, томно произносить с центрального канала кисельно так «моёёё твооорчествооо», и миллионы глаз и ушей все что бы синхронно пытались залезть в его сложный внутренний мир тяжёлой судьбы писателя. Он хочет дачу в комарово, что бы юные писательницы стройными ланями паслись на двадцати сотках ведомственных территорий, и он выбирал бы одну для чтения наставлений на коленке. Он хочет, что бы воробандиты приезжали на своих суперджипах за духовным советом, что бы приглашали в школы для чтений, и что бы весь мир для тебя. Пацаны слышали? Современный говноавтор не хочет писать книгу! Нас наебали! Автор хочет бабло баб и джип, а нормальным путём, как остальные, этого нахапать — лузерских мозгишков и повадок не хватает. Сбоку, сука, заходит!
Так что идите нахуй, «авторы» своего «творчества», всякие писателишки, художнечки, музыкантишки! Устройтесь на работу, познайте жизнь, может и писать о чём появится? Да ещё и зависимость от денег литературного спонсора пропадёт, не это ли — свободу и независимость в творчестве, ты хотел?! Гавно продажное, сюда смотри: свободы ты хотел, творчества, креатива, или хотел нихуя не работать и получать сверхприбыли занихуя? Определись, шкура ленивая, ты на стороне светлых творческих сил, или ты такое-же унылое гавно, которое монетизируется за 30 серебрянников и в ночь состряпает библию со словом хуй в каждом абзаце и анальной непорчной еблей девы марии придворным цербером? Сдаётся мне, что все современные «авторы творчества» — простые, да ещё и дешёвые, бляди, сидящие на литературном вэлфере. Работать не хотят принципиально, но бабло клянчить, гранты, проценты с тиража, это они в первых рядах. За право написать партийного креатива это они ещё и драку устроят, лишь бы бабла побольше было. Для меня любой писатель, который не работает на работе — оплаченное мудозвонное поебло, пишущее опилочные литературные помои на потребу дешёвой публике, творческий импотент без впечатлений жизни, насквозь проплаченное хуйло с финансовым елдаком издателя в жопе, с хуем общественных низких потребностей во рту, и ещё два хуя вертятся в руках — цензура ГБ и гранты МассоЛита. Такой писака лишь может перемалывать подачки грязного бабла через своего мозгишку да вываливать бабло на бумагу, за вычетом надбавленной стоимости. Что не книга — то тысячи страниц бабла, выраженных в буквах и словах, пиздец какой-то. А хули ты, сука продавшаяся дьяволу, ожидал? Не знал, что за бабло можно получить только бабло, одно бабло, исключительно бабло, в любой форме бабло, но только не творчество. А любое творчество напрочь уничтожается баблом, как фейри уничтожает и разлагает в секунду жир. Не верю я тебе, современный писака. Отними у тебя бабло с писательства, сразу ты скусишься, завоешь, начнёшь дешёво блядствовать в помойных газетёнках, и будешь ныть о тяжёлой судьбе творческого человека. Вот честно скажу, нам такие «писатели» не нужны. Определяйся: или ты пишешь дерьмо за бабло, или пишешь дело забесплатно. Третьего жизнью нихуя не дано!
С писательским приветом, Ганс.
О корпоративе
Рабочий день априорно проёбан зря, но всё равно всех заставили придти с утра. Вконтакт трещит, работа стоит. Паша надрачивает свой стручок на машу с коммерческого, Петя разминает язычок для выбивания у Иван Иваныча повышения, а если не выйдет, то и просто так лизнуть. Иван Иваныч уже с утра лижет по телефону вышестоящим вертикальным клиентам, когда у тех не занят телефон, когда они лижут верхним. Завскладом семёныч разминает лапы, дабы хапнуть побольше жопы и вымя гарной главбухши. Конторский алкаш Вася уже с утра зарядился энергетиком и нервно теребит мышку, в ожидании вечерней попойки. Программист Дмитрий принюхивается к свежему целлофану пакетов жрачки из ашана и норовит, как голодная крыска стяуть кусок сыра, а также подрочить на Машу и зарубиться в контру, пока «эти пидарасы» будут бухать. Кстати, о пидорасах. Директор по развитию Эдуард брезгливо осматривает дешёвую быдлобухалку, вместе с директором по маркетингу Владиленом они уже принесли вдову клико на работу и готовятся после корпоратива махнуть вдвоём в ресторан. Секретарша Груня жестоко намазывает икру на бутерброд, икринки охуевают от расстояния, на котором они стали друг от друга на бутерброде и от деревенской жлобливости Груни. Уборщица готовится к вечерней борьбе с засохшей блевотиной, мужики пишут записочки с домашним адресом в карман и готовятся таскать друг друга, девки обсуждают, кому как в какой последовательности пристанет прищупает и впиндюрит и женится ли после. Отряд народной дружины зорко выискивает доморощенных спилбергов, незаметно отнимает у них камеру, бегут в сортир, и там снимают свои волосатые сраки на всю флэшку. Вам печать всех хороших фоток? Да пожалуйста! Все заняты. Корпоратив. Жестокий и беспощадный. Зелёным стеклянным кулаком ёбнет тебя по печени и по почкам, острыми краешками пережёванных китайских огурцов раздерёт тебе горло при блевотине, опять не дойдёшь до маши с соседнего отдела, поимеешь фиолетовую морду от безмятежного сна в селёдке под шубой. Но с утра будешь ходить по конторе с таким ебалом, как будто бы принародно на столе выеб центнеровую главбухшу и поимел от неё золотой дождь напополам с копропаштетом, под визги толпы и в свете софитов видеосъёмки. Похмельный отряд народной лениво дружины допизживает в сортире скулящего программера, отнимая у него камеру, которой этот трезвый дрочер вчера всех наснимал и уже закатал на болваны. Флешку в унитаз, вырванные из рук болванки отправляются в волшебный фейрверк микроволновки, компромат уничтожен. Корпоратив прошёл, как грозовое облако. Что может быть подлее и двуличнее чем корпоратив, оно же на техасщине — тимбилдинг? Мы уже вышли из краткосрочного, как полёт кометы, периода создания бизнесов, когда было интересно, когда от каждого что то зависело, когда было слово команда и коллегу уважали за профессионализм. Но мы ещё не вошли в махровый новобрежневский застой, когда команды называются коллективами, аморфным словом, собирающимся по принципу любви к определённому виду чая в перерывах и определённому типу папиросок в курилке. НИИшечки уже близко, уже наполняются плотным дымом курилочки, некрашенные стены которых видали ещё наших отцов, аморфные тёточки уже вынимают кипятильнички и кучкуются возле розеточки, на стене портрет вождя, работа не волк. Видать на судьбе нам так написано «работать». А пока мы переходим от перестроечного бизнеса к сколеновставанеческому застою, пока, как забитый гавном сортир, формируется низовая вертикалька госструктур, заполняя отдельной какашечкой каждую дырочку, у нас не всё в порядке с взаимной любовью и правильным свинячьим напиванием. Не все заняли своё место, не все.