Я молчал, позволяя им говорить вокруг меня, но держал глаза открытыми.
Инструкторы уже подходили, наполняли тарелки и занимали места на помосте. Смыв с себя крем от кукол и повесив шерстяные шапки на гвоздь, они по большей части выглядели как люди.
Ребэнкс прибыл, а Гилби все еще сердито смотрел ему вслед, хотя выражение лица майора тут же стало холодным и командным, как только он оказался среди студентов, словно профессиональная улыбка политика.
Я разглядел ещё одно знакомое лицо. Ирландец со шрамом, который встретил нас у ворот. Наблюдая, как он поднимается по ступеням на помост, я заметил, как он на мгновение замер и скривился от боли. Это был лишь лёгкий жест, который быстро скрылся. Если бы я не наблюдал за ним, я бы, наверное, не заметил его. Но майор тоже это заметил, и в его глазах было что-то более тёмное и глубокое, чем тот инцидент, который должен был вызвать.
Похоже, человек со шрамом был не единственным в команде Эйнсбадена, кто показал себя не на высоте. В столовую вошёл ещё один инструктор. Высокий, широкоплечий мужчина с лёгкой, но заметной хромотой. Половина учеников за столом наблюдала, как он пересёк комнату.
Или, по крайней мере, мы смотрели, пока он не повернулся и не взглянул на нас. У него были глубоко посаженные глаза под густыми чёрными бровями, сросшимися в одну линию на переносице, подчёркивая слегка неандертальскую выпуклость лба.
Но что-то в его движениях напомнило мне Шона. У них был такой же сплоченный контроль. Я считал его опасным, сам толком не понимая почему.
«Вот этот человек, чьи уроки, думаю, нам не понравятся», — сказал здоровяк рядом со мной, внезапно нарушив молчание. У него был низкий голос с лёгким немецким акцентом.
«Кто он?» — спросил я.
Немец не собирался отвечать, пока не увидел, что ещё двое тоже ждут его ответа. «Его зовут Блейкмор.
«Похоже, он будет обучать нас рукопашному бою», — сказал он, пожимая плечами. «Возможно, было неразумно настраивать его против себя на столь раннем этапе обучения».
На мгновение моё сердце дрогнуло. Казалось, он адресовал последние слова мне.
«Кто его натравил?» — спросил Деклан. Он поднял брови и посмотрел на меня. «Ему не понравилось, как мы упали в грязь у его ног?»
Но немец кивнул через обеденный зал в сторону Эльзы, которая только что вошла, свежевымытая и с безупречно высушенной стрижкой боб.
Она выглядела подтянутой и уверенной в себе.
«Когда вас троих подняли, я так понимаю, она оказала серьёзное сопротивление», — сказал мужчина. Он вернулся к еде, наколов на вилку три-четыре морковки. «У мистера Блейкмора старая травма колена, которая обострилась, и он не в лучшем настроении».
Я вспомнила, что замахнулось на меня, и удар, который мне удалось нанести. Подняв взгляд, я увидела, как Блейкмор изучает Эльзу с мрачным интересом, который мне не понравился. Мне оставалось лишь надеяться, что ничего не подозревающая немка не получит слишком многого за мои действия. Но если я хотела сохранить своё прикрытие, я ни за что не собиралась поднимать руку.
***
На следующее утро мы принялись за тренировку всерьез. А именно, в пять часов утра следующего дня, когда весёлая компания инструкторов Гилби ворвалась в общежития. Они специально шумели вдвое сильнее, чем требовалось, чтобы вытащить нас из кроватей. И втрое громче.
Я проснулся от шока, когда резко включили верхний свет и услышали противный, веселый голос Тодда, которого представили накануне вечером после ужина в качестве главного инструктора по физподготовке.
Он был невысокого роста, почти коренастый, с очень тонкими волосами, подстриженными на голове.
Не потому, что он всё ещё тосковал по своей несомненной прежней армейской карьере, а потому, что полжизни проводил в душе после тренировок. У него был вид человека, который каждый день находится в лучшей форме, чем вы когда-либо будете в жизни. И он это знает.
«Доброе утро, дамы», — рявкнул он, поворачивая свою бычью шею, чтобы окинуть присутствующих чуть более внимательным взглядом. «Через пятнадцать минут выходите в беговой форме, будьте любезны!»
Дверь за ним захлопнулась, и какое-то время я продолжал лежать неподвижно, сосредоточившись на том, чтобы замедлить сердцебиение и предотвратить его неминуемый взрыв. Мне никогда не нравились громкие будильники, а этот был ещё хуже. Вряд ли полезно так внезапно и яростно просыпаться. Пробуждающий эквивалент кессонной болезни.
«Ну, девочки, ну же», — бодро сказала Ширли, садясь на кровати напротив моей и потянувшись за толстовкой. «Мы не можем позволить мальчикам подумать, что мы не справимся».