Я скажу. Геката совсем не бескровна.
К нам подходят Кириос и Дракос. «Эш, ты рассказываешь нашим гостям истории, да? О наших прекрасных островах. О солнце, о море. Истории о… любви?»
Хардинг-Джеймс смеётся. «Эгейское море полно историй, — говорит он. — О любви и битвах. О королях и героях. О расцвете и падении империй».
«Поскольку лицо Елены отправило в путь тысячу кораблей, да?»
«Да. С тех пор, как Ахиллес сражался с Парисом. С тех пор, как Леонид защищал проход в Фермопилах».
«Пойдем», — говорит Кириос. «Позволь представить тебе моего друга Дракоса. Наши семьи знакомы уже много поколений».
Рука Дракоса похожа на руку Кириоса. Мозолистая, с крепкой хваткой. Пусть на нём и костюм за пять тысяч долларов, но он всю жизнь посвятил физическому труду.
«Наши семьи шли параллельными путями, — говорит Дракос. — Но Танос — из моря. Моя семья — скромные торговцы, которые покупают и продают товары».
«Ах, ты слишком скромен», — Кириос хлопает Дракоса по спине. «Без тебя моим кораблям нечем было бы набить брюха».
К нам присоединяется Геката. «Почему бы нам не поужинать?»
«Конечно, конечно, — говорит Кириос. — Давайте пообедаем вместе».
По периметру террасы расставлены прямоугольные столы. Группа занимает один из углов, у входа в гостиную.
Несколько круглых столов были расставлены по дуге рядом с местом, отведенным для танцев.
Кириос галантно подвинул стул для Штейн, и заместитель директора любезно приняла этот жест. Мы с хозяйкой уселись по обе стороны от неё.
Геката сидит между своим отцом и Дракосом, а бородатый мужчина сидит справа от меня.
Солнце садится, небо и море пылают на горизонте. Яхта Кириоса, « Григор Фиди» , белая, отливает бледно-оранжевым. Вода справа от нас темнеет до полуночно-синего цвета. Скоро, с наступлением сумерек, вода почернеет.
Я поднимаю взгляд и замечаю, что небо меняет цвет. Кроваво-красное на западе, тёмно-синее на востоке. Этот закат не продлится долго. Я откидываюсь назад, чтобы насладиться им, позволяя разговору унести меня прочь. Высоко на востоке яркий свет пронзает небо. Падающая звезда или спутник?
Если это спутник, то Григоро Фиди будет четко виден на его снимках.
Под прямым углом можно будет прочитать название, написанное на носу и корме. Спутник наш или российский? Кто бы им ни управлял, он сможет подсчитать количество гостей на террасе и прочитать номера автомобилей, припаркованных внутри стены.
Действительно ли пираты изуродовали «Медузу» и заточил ее в пещере?
Должно быть, так и было. Мы определили осторожный радиус поиска. Провели спутниковое и беспилотное наблюдение. Ничего не нашли.
Как еще они могли ускользнуть от наших всевидящих глаз?
OceanofPDF.com
7
ВТОРОЙ ДЕНЬ – ВЕЧЕР, ГРИГОРО ФИДИ
В ресторане Kyrios подают изысканный ужин с бесконечным выбором блюд. Греческий салат, шашлычки из курицы и баранины, дзадзики и целый ряд блюд из морепродуктов. Как и вино, морепродукты предоставлены местными рыбаками.
Старик и Геката – прекрасные хозяева, знакомящие нас с разными блюдами. Здесь представлен целый парад саганаки – закусок из морепродуктов. Саганаки с креветками и сыром – это свежие креветки, деглазированные в узо, политые томатным соусом и сыром фета. Подают на большой сковороде, которую держат за две металлические ручки.
Запечённая рыба, псари плаки, подаётся на тарелках с греческим лимонным рисом. Ассортимент мидий бесконечен.
После второго блюда Геката извинилась и перешла от одного стола к другому. Она приветствовала гостей и убедилась, что они наслаждаются едой.
Несмотря на свой суровый вид, Дракос играет свою роль, объясняя, как готовятся блюда.
Кириос раздаёт по кругу две огромные тарелки пасты с лобстером. Он заставляет нас пройти в обе стороны. Это не западная паста с лобстером, где мелкие кусочки мяса лобстера смешаны со спагетти. Паста с лобстером от Кириоса состоит из целых лобстеров, разделанных и тщательно приготовленных, выложенных на подложку из спагетти.
Группа исполняет греческую народную музыку. Музыканты играют на струнных инструментах, от лютни до гитары. Они также играют на барабанах и, иногда, на тамбуринах. Две женщины и мужчина поют по очереди.
«Эта песня такая грустная, — говорит Штейн, — но в ней есть чувство… доблести».
«Ага», — говорит Дракос. «Рад, что вы это заметили. Это клептика. Возможно, немного модернизированная, но она относится ко временам Греческой революции. Когда мы боролись с турками за независимость. Наши самые героические соотечественники бежали в горы и сражались с османами оттуда».
Это песни о любви, изгнании и бунте».