Водолазы устанавливают морские сани рядом с поддоном. Это современные морские сани длиной 15 футов (4,5 метра) с двумя электрическими винтами. В кабине есть место для двух пилотов. Кран поднимает поддон и устанавливает его над центром саней. Водолазы работают по обе стороны, руководя оператором крана. В центре грузовой платформы нарисованы жёлтый квадрат и крест. Водолазы направляют поддон так, чтобы он перекрывал квадрат.
Морские сани изначально были разработаны для запуска двухтонных торпед во вражеские линкоры. В те времена на них в бой шли водолазы, которых можно было назвать практически одноразовыми. В наши дни сани часто представляют собой дистанционно управляемые беспилотники, используемые для той же цели.
Суть в том, что эти современные морские сани способны перевозить поддоны с золотыми слитками весом в полтонны. Полёт на морских санях под водой очень похож на полёт на
Самолет. Дифферент платформы имеет важное значение. Распределение веса по длине саней влияет на способность пилота управлять транспортным средством.
Именно поэтому поддон был аккуратно установлен в заранее определённой точке грузового отсека. Дифферент автомобиля был точно рассчитан.
Водолазы подплывают к сетке и распахивают камуфляжную завесу. Отверстие позволяет морским саням пройти. Платформа, нагруженная золотом на тридцать два миллиона долларов, отправляется к берегу. Готов поспорить, что они складывают золото на скрытом причале.
Морские сани медленно исчезают во мраке. Оставшиеся водолазы плывут обратно в первый трюм. Мне повезло. Трупы во втором трюме отбили у меня желание плыть в первый. Я бы случайно наткнулся на работающих водолазов. Сейчас они готовят следующий поддон для подъёма.
Шестьдесят поддонов, два миллиарда долларов. Сколько они уже перевезли?
Морским саням нужно преодолеть расстояние в двести ярдов до берега, а затем вернуться обратно.
Подъём поддонов из трюма — кропотливая работа. Повреждение крана поставило бы под угрозу всю операцию.
На побережье обязательно должна быть пещера. Выдолбленная в недрах Бие Эйрини тысячи лет назад. Этот полуцилиндрический скальный массив длиной 120 метров постоянно окутывает бухту тенью. Только свет с юга освещает её внутреннюю часть. Этого никогда не происходит, потому что солнце движется с востока на запад. Когда оно прямо над головой, тихие воды ярко-голубые, но не тенистые скалы.
Пираты доказали, что являются мастерами камуфляжа. Над входом в пещеру нависали брезентовые полотна, раскрашенные в чёрные и коричневые полосы. Если пещера достаточно большая, они могли установить деревянные двери, которые можно было открывать и закрывать, чтобы пропускать небольшие корабли. Водолазы и морские сани. Внешние двери также можно раскрасить камуфляжными узорами.
Я решаю уйти тем же путём, что и пришёл, через надстройку и кормовую палубу. Отталкиваюсь от иллюминаторов и переворачиваюсь в воде.
Длинный, тонкий предмет проносится мимо моей маски. Он лязгает о переборку рядом со мной, отскакивает и падает на палубу. Это зазубренный гарпун. Он пролетел всего в дюйме от меня.
Мой нападающий стоит в дверном проёме правого крыла. Пират в чёрном гидрокостюме. С мощным подводным ружьём на сжатом углекислом газе. Я выхватываю из ножен свой «Cold Steel» и бросаюсь на него.
Пират не успевает перезарядить оружие из колчана, притороченного к аквалангу. Он выхватывает акулий нож и пинает меня. Я отбиваю его широкий круговой удар левым предплечьем. Вонзаю ему в живот свой клинок.
Нам обоим трудно адаптироваться к подводному бою. Сопротивление воды замедляет наши движения. Настолько, что приходится корректировать мыслительные процессы.
Он хватает моё запястье левой рукой. Я выворачиваюсь к его большому пальцу, вырываюсь.
Мы сталкиваемся масками. Один из нас умрёт через тридцать секунд. Он пытается ударить меня ножом, на этот раз в упор. Он держит лезвие ножа-акулы опущенным, и я сжимаю его в левом кулаке.
В шоке он хватает меня за плечо левой рукой, пытаясь вырвать нож. Я вонзаю ему «Холодное оружие» ему в подбородок, пробив рот и нёбо. Сначала чувствую, как остриё входит в мягкую плоть. Затем с хрустом пробиваю кость. Чувствую, как острое, обоюдоострое лезвие погружается в губчатую мозговую ткань. Его глаза расширяются, а рот раскрывается в беззвучном крике. Плоскость моего лезвия блестит за его зубами. Из его капы вырываются пузырьки.
Я не смею отпустить его нож. Он умирает, но я не собираюсь рисковать, что он ударит меня в предсмертной агонии. Я поворачиваю «Холодную сталь» в его челюсти, глубже вонзаю его в мозг, дёргаю, чтобы уничтожить как можно больше тканей. Чувствую, как лезвие скребёт кость. Это как протыкать лягушку. Он мёртв, но нейроны продолжают активироваться, передавая химические вещества по синапсам. Его руки и ноги сводит судорога.