Коробейников был невесел, и я догадывался, почему: старики его жили в Чернигове (я и сам родом из Киева, где мой отец женился на моей матери — коренной киевлянке); так что думали мы с генералом примерно одинаково обо всех этих нотах протеста, встречах на высшем уровне, разделах имущества, границах и противостоянии братьев славян, которое так же, как Буденновск, Белый дом и самолеты с заложниками, было разменной картой в игре, где мне, как всегда, уготована роль неправого крайнего.
— Сколько у меня времени? — задал я свой второй, и последний, вопрос.
— Ельцин встречается с Кучмой в сентябре. Точная дата еще не определена. Значит, максимум — до тридцать первого августа. Сегодня — пятое. Вот и считай. — Он проводил меня до лифта и протянул руку. — В Градинске найдешь Гуляева Федю… Федора Никитича. Он со мной начинал — вместе на Дворец Амина в Кабуле прыгали. Привет от меня передашь. И не думай, Веня, что я тебя ментам продал: я такие кадры не разбазариваю!
По утреннему пустынному шоссе мы добрались до аэропорта за сорок пять минут. Все это время Брюховецкий зудел про коды и частоту, на которой я должен связаться с командиром СОБРа в Краснодаре, но до этого было еще далеко, и мне не хотелось забивать себе голову.
— Табельное оружие получите на месте, — ни к селу ни к городу завершил подполковник инструктаж.
Можно было подумать, что инспектора регионального Управления по борьбе с организованной преступностью, командированного для укрепления министерством, оставят без оружия. Чем бы я там все укреплял, спрашивается, — языком, что ли, как этот? Впрочем, если понадобится, я знаю, как приготовить взрывчатку из стирального порошка «Сар» голубого цвета.
— И еще, Игорь Александрович, — сказал напоследок Брюховецкий. — Я вам говорил, что факт смерти установлен только в отношении одного из наших сотрудников — Логова. Возможно, второй жив. Попытайтесь что-нибудь узнать о нем. Мать каждый день ходит ко мне, спрашивает. А что я ей могу ответить?
Он рассказал мне «легенду» агента и дал его фотокарточку размером шесть на девять. Подстриженный «ежиком» худощавый парень лет двадцати трех в футболке и джинсах был снят на фоне закусочной «Макдональдс».
— Его фамилия Жигарин, звать Виталием. «Бежал» под фамилией Северов, кличка — Рапан.
Я сунул фотокарточку в бумажник и, предпочтя обещанию найти ничего не значащий кивок, направился к самолету.
На пистолет с пластиковой обоймой, высокочастотную рацию, передатчик телефонного перехвата, пироленту, набор отмычек в моих карманах и миниатюрную фотокамеру в виде зажима на аккуратно завязанном Леной галстуке металлоискатель не отреагировал: на поле я вышел, миновав зал досмотра багажа.
Обрывки инструкций, описаний, наставлений и полезных советов, полученных в обоих ведомствах, еще не связались в единое целое. Но одно мне было ясно, как будущее битого яйца на раскаленной сковородке: если в игру вводят офицера группы «А» — значит, от нее пахнет смертью.
Глава 2
6 августа, 1996 г., вторник. Градинск.
1
Одышливый, красномордый начальник милиции Завьялов разговаривал со мной нехотя, словно я метил на его место или приехал просить взаймы.
— Я на коллегии помощи просил, — сказал он вдруг упавшим голосом, отвечая на вопрос о причине своего дурного настроения, которого я не задавал. Вероятно, он имел в виду финансовую помощь, а ему прислали какого-то майора (по документам, которые мне выдали в МВД, я был майором). По-человечески я его понимал, но утешать не собирался.
— Мне нужен номер в гостинице, оружие и человек, знающий город, — изложил я немудреные требования, о которых, как мне сказал Брюховецкий, Завьялов поставлен в известность.