— В салоне «москвича» обнаружены ваши отпечатки пальцев. Ваши и Коноплева. Девятого, когда вы возили Франчевского на угнанной вами «ниве», за рулем «москвича» сидел Коноплев? Отвечайте!.. Или устроить вам очную ставку с Коноплевым?
— Не надо, — ответил вдруг Бердашкевич, не поднимая головы.
— Будете говорить?
— Да. Коноплев.
— Расскажите подробнее, что было в тот вечер.
— Ничего… я не знаю… я не участвовал! Коноплев позвонил и попросил взять «москвич» в мастерской. Я отвез его на Флотскую, спустился на Металлистов и ждал. Потом пришел этот Франк.
— Его не было с вами до этого?
— Нет, не было.
— А винтовка при нем была?
— Не было, точно.
Мы с Володей переглянулись. Эх, говорил же я: возьми роту солдат, прочеши кустарник! Как знать, может быть, «СВД» была спрятана в условленном месте, откуда ее и забрал потом Гайдуков?..
— Фамилия Гайдуков вам о чем-нибудь говорит?
— Говорит. Но я его не знаю. Седьмого числа Коноплев велел съездить в поселок Южный с Кубацким, а тот искал Гайдукова.
— Зачем?
— Не знаю. Они меня не посвящали, а я не интересовался.
— Почему?
— Ну…
— А все-таки? Чувствовали, что дело нечисто, а, Бердашкевич? Слышали запах криминала?
Бердашкевич кивнул и закрыл глаза. Губы его задрожали.
— Куда вы отправились после того, как забрали Коноплева на Флотской?
— Домой. Доехал до Якорной, а там Коноплев пересел за руль, а меня отпустил.
— В котором часу это было?
— Не знаю… может, около часа… домой я пришел в половине второго.
— Забаров и Бубенец в это время где находились?
— Я таких не знаю.
— Сколько вам заплатили?
— Нисколько. Обещал пять «косых», если я пригоню тачку на ствол «Южной». Сказали, толкнуть… продать, мол, хотят, покупатель имеется. Из Краснодара.
— Кто вам это сказал?
— Коноплев.
— Точно?
— Точно.
— Ай-яй-яй, Бердашкевич. А в прошлый раз вы говорили, что машину пригнать вам приказал Франк.
Бердашкевич снова замолчал.
— Так кто вам пообещал заплатить пять тысяч?
Мне нравилось, как работал Володя — быстро, четко, лаконично, по прямой вел к развязке, словно долго репетировал перед этим. Когда не давал продохнуть, когда выдерживал длинные паузы — театр одного актера, да и только! Много тянул на себя протокол, черт бы его побрал! Если бы не формальности, этих вопросов можно было бы избежать: верблюду ясно, что автомобиль приказал пригнать Коноплев, а никакой не Франк. Просто до сих пор фамилия Коноплева не фигурировала, и Бердаш решил валить все на мертвого Франка, а когда стало ясно, что Коноплева взяли (не зря же Володя залепил ему про «очную ставку»), он понял, что обещанных денег ему не видать, как свободы в ближайшем обозримом будущем, молчать не имело смысла.
— Коноплев. Он меня на работу взять пообещал. А двадцать восьмого мы с приятелем выпили, ну и… сел я в этот «москвич». Шел сильный дождь, не успел затормозить — врезался в тумбу на набережной. Не сильно разбил, но чинить все равно не на что — я же до этого год почти не работал, ни гроша за душой. Ну, Коноплев на этом и сыграл, сказал, что за свой счет починит, а мне придется отработать… Вот и отработал…
— С кем, кроме тех, кого сегодня назвали, вы еще знакомы по делу о киднеппинге?
— Ни с кем. Не знаю я никого… Ну, там, у ствола, видел Онуфриева, жену его… Там все в масках были, кроме меня и Франка, мы позже подъехали. Не знаю я, меня надули, сволочи, сказали, тачку продать…
— Это я уже слышал.
— Да честное слово, гражданин следователь! Шоферил я — и все, больше ничего не делал!..
— Только креститься не надо, Бердашкевич. Поехал туда, не знаю куда, привез не знаю что… Вы ни в чем не виноваты, вас Франчевский с Коноплевым заставили…
— Франчевский ствол у моего живота держал, сказал: «Гони, вздумаешь юлить — пристрелю!» Что я должен был…
— Хватит, Бердашкевич, — скривившись, махнул рукой Сумароков. — Распишитесь в протоколе… — В камеру вошел конвойный. — Уведите его, прапорщик.
Мы остались вдвоем.
— Что тебя связывает с Коноплевым, Володя? — спросил я. Он глубоко вздохнул, размял в пальцах сигарету и жадно затянулся дымом.