— Да вот, напросился, понимаешь, язву подлечить гра-динской водичкой, — убил двух зайцев сразу, не желая ни пить, ни вдаваться в подробности.
Богатая сероводородом градинская вода (а также пиво, водка, лимонад, продукты и все, что приготовлено на ее основе) смердела тухлыми яйцами, но, говорят, помогала язвенникам.
— Э-э, — покивал сочувственно Кифа. — Дожил, да? С начальством небось нелады? Язва — она ведь болезнь нервенная. Я когда узнал, что Игорек Вениаминов у нас объявился, так и подумал: выкинули парня из столицы. Ну да ничего, у нас тут тишь да гладь да Божья благодать — вылечим твою язву.
— Как наши-то? — отстегнув рожок с 5,45-мм патронами, заглянул я в ствол автомата. — Классная жива?
— Классная жива, — откусил полбутерброда Кифарский. — Живет в Тель-Авиве. Там же Зоя Петрова, она же Хейфиц. Судьин Костик в Афгане погиб. Шустов спился. Демидова и Ясинец поженились, плодятся с кошачьей скоростью…
Он пересыпал фамилиями одноклассников и учителей, многих из которых я уже не помнил, потому что за два последних школьных года не успел ни с кем подружиться. Всего за десятилетку я сменил пять школ, и одноклассников у меня было человек сто пятьдесят в пяти городах бывшего Союза.
Если Яковенко разузнал мою биографию во всех подробностях, включая два года, которые я проучился в градинской школе, то действовал он с завидной оперативностью. Стоило поблагодарить его за заботу: назначение мне в помощники офицера, да еще доброго приятеля, было с его стороны знаком особого расположения.
3
Кое-что в этом городе я припоминал — например, высокий желтый забор, за которым когда-то размещалась воинская часть.
— Военных вывели за город еще в девяносто первом, — объяснял Кифа, — а сюда переехала мореходка.
Мы колесили по раскаленному Градинску второй час. Окраинный южный район — бывший Ленинский, а ныне Монастырский — изменился. Две гостиницы, новый авто-вокзал, корпус завода «Азоврыба», банк и круглый торговый павильон из стекла и металла, да вот теперь мореходка, разместившаяся на месте передислоцированного полка морской пехоты, представляли его деловую часть. Частные жилые дома были давно снесены, некогда узкие извилистые улочки превратились в проспекты и теперь были застроены блочными девяти- и шестнадцатиэтажками.
— Вон там, по Флотской, проходит граница района, — ткнул Кифа пальцем в перекресток.
Рация в салоне все время оставалась включенной. Трижды диспетчер направлял на вызовы наряды ППС, один раз выезжала опергруппа, сработала сигнализация в ювелирном, но мы были далеко.
— Искупаться бы, — посмотрел на часы Толик.
— Почему бы и нет? — обрадовался я предложению и повернул к набережной.
В принципе для первого знакомства с обновленным Градинском было вполне достаточно. Если бы я поездил так дня три, то освоил бы его географию лучше Москвы.
«Шестой», я — «Первый», доложите маршрут следования».
«Первый»… «Шестой» на «двенадцатом» — перекресток Строителей и Морской».
«У вас там на Караваевой драка в общежитии ЖБИ».
«На Караваевой — это не у нас, но так уж и быть…»
«Да уж сделай одолжение, Антипов!»
«Вас понял…»
Я доехал по каменистому берегу до самой кромки и остановился так, что набегавшие волны щекотали широкие покрышки «ниссана». Мы с Толиком разделись и, словно в позднем нашем детстве, наперегонки бросились в море. Вода оказалась теплой, как забытый в термосе позавчерашний чай. До безлюдного, не приспособленного для купания участка берега, примыкавшего к порту, доносились гудки теплоходов, гудение портальных кранов; пахло морем, арбузами, августом и чем-то еще, возвращавшим меня в счастливые времена.
— Ты с инспекцией к нам или как? — чавкая купленным мною по дороге персиком, невзначай поинтересовался Кифа, когда мы уселись на горячих валунах.
— С инспекцией генералов посылают, — зашвырнул я в море окатыш. — А я сюда с диогеновой миссией.
— Не понял.
Я подошел к машине и достал из кармана лежавшего на заднем сиденье пиджака бумажник.
— Человека ищу, — показал Кифе фото Виталия Жигарина. — Не встречал?
Он внимательно посмотрел на фотокарточку, перевел взгляд на меня.
— Он что, в розыске?
— А я что, на блины к теще сюда приехал?
— И что натворил?
— Спрятал у подельника полтора килограмма кокаина. Мы его взяли, а кокаин не нашли. Пока искали, он с калымского этапа ушел. Подельника мертвым нашли и след порошка в погребе.
Я рассказал все как на духу, кроме того, что это легенда, под которой внедряли Жигарина в градинскую группировку.