По его словам, мне в течение двух ближайших лет до получения диплома об высшем юридическом образовании следовало бы поработать стажёром у какого-нибудь известного адвоката для получения навыков в этой работе, которая, по его мнению, была как раз по мне, так как я обладал прекрасной памятью, высокой общей эрудицией, умением расположить к себе собеседников и острым, подвижным умом, позволяющим мне молниеносно ориентироваться в критических ситуациях.
Ещё в молодые годы прошлой жизни я мечтал стать юристом, так как любил состязательный процесс, в котором побеждал более разумный, но это было в то время мало реально из-за моей пятой графы.
В то время мне также импонировала профессия писателя и поэта, но попасть на филологический факультет университета было никак не проще, чем на юридический, а потому я и стал заниматься радиоэлектроникой.
Теперь же, пройдя Крым и Рим и пролив много крови моих врагов, я мог, наконец, стать тем, кем хотел быть в почти что забытые дни моей давно промелькнувшей молодости в прошлой жизни.
Конечно, я мог найти себе юридическую консультацию, которая находилась под крышей моей группировки, но Иван Иванович заметил, что мне не следует идти таким путём, а на корню отвергнуть старое в данном вопросе и двигаться новым путём, в котором не должно было быть ни стрельбы, ни крови врагов.
Слушая этого, несомненно умного и опытного человека, симпатизирующего мне в настоящее время, я согласно кивал головой, не перебивая его, так как прекрасно знал, что вслед за советом последует весьма дельное и конкретное предложение.
Я и на этот раз не ошибся, так как, минуту подумав, Иван Иванович предложил мне познакомиться с известным в Украине адвокатом по фамилии Лев Исаакович Пассховер, который, по его словам, в большей степени занимался хозяйственными делами и делами в сфере экономики, но иногда, по его просьбе, участвовал в сложных уголовных процессах, когда надо было защищать проштрафившихся сотрудников отдела «Сигма».
По мнению Колесника это был самый квалифицированный адвокат в Киеве, который даже в особо сложные периоды существования страны умудрялся практически не проигрывать дела в суде, за которые брался.
Будучи репрессированным в 1937-м году, он сумел выйти на волю после того, как помог какому-то высокопоставленному типу из правоохранительных органов добиться реабилитации своей жены, прихваченной правоохранительными органами за мошенничество в торговле.
Я с благодарностью согласился встретиться с уважаемым адвокатом, и тут же Иван Иванович набрал какой-то номер телефона и поинтересовался у ответившей ему даме, есть ли адвокат в Киеве, а затем, узнав, что тот на рабочем месте, попросил, чтобы Пассховер срочно перезвонил заместителю генерального прокурора Колеснику.
Уже через минуту в кабинете раздался звонок, а спустя пол часа адвокат явился к столь ответственному работнику, вытирая пот, струящийся из-под фетровой шляпы.
Я едва не рассмеялся, так этот невысокий тип с козлиной бородкой был словно срисован с зиц председателя Фунта из «Золотого телёнка».
Это сравнение показалось мне весьма удачным, так как слово зиц произошло от немецкого слова sitzen - «сидеть», также имеющего значение «сидеть в тюрьме».
Адвокат наметанным взглядом обвёз кабинет и остановил взгляд на нас с Иваном Ивановичем, сидящим за столом, а затем, тут же, словно не желая тратить время попусту, обратился к хозяину кабинета, даже не поприветствовав его:
- Вус трапылось? – на одесском диалекте спросил Пассховер, а затем продолжил: - Что за агицын паровоз? Молодому человеку нужна юридическая помощь?
Я прекрасно знал, что на немецком языке A gitz in паровоз – это бессмысленные хлопоты, дурацкая шумиха, пустозвонство, устаревшие новости. Интересно, что со временем выражение приобрело дополнительный смысл. «A gitz in» произносилось как «агицын», и по созвучию фраза «агицын паровоз» стала ассоциироваться с агитационными поездами первых послереволюционных лет. В итоге, шумные начинания советской власти, которые вскоре развеивались без следа, как паровозный дым, вполне справедливо начали называть «агицын паровоз».
- Не совсем так, Лев Исаакович, - ответил Колесник, знаком приглашая адвоката к столу. А затем предложил:
- Может по пятьдесят грамм коньячку?
- Налей скорей, азохен вей! - пошутил Пассховер! – Только почему по пятьдесят грамм, а не по сто? Что, теперь снова надо ждать девальвации финансов?