- Ты не уйдешь, - жестко заговорила я, сжимая ее ладонь. – Больше – никаких секретов. Не думай, что я все еще простила тебе сокрытие от меня имени отца. И ты сейчас сядешь и расскажешь мне все. Все до единой детали.
Мать наконец-то подняла на меня взгляд. Моя горячность поразила ее. Уже давно я не показывала свой характер и не применяла его на ней.
Она опустилась обратно на стул. Я отняла руку.
Сариил поднялся, захватив с собой свою кружку. Люцифер взял Ключ, и не смотря ни на кого из нас, вышел с кухни, закрыв за собой дверь. Мы остались одни.
- Прости меня, - еле слышно прошептала мать. – За… за отца.
- Дай мне время. Мне нужно позлиться, но я прощу тебя.
Мать кивнула, принимая мой ответ. Она снова взяла в руки кружку, и скорее вцепилась в нее, словно немного керамики могло спасти ее от грядущего разговора. Ее тонкие пальцы постукивали по боку стакана.
- Откуда у тебя Ключ? – снова спросила я.
- Я не знала, что это Ключ, пока ты недавно не рассказала мне обо всем, - ответила мать. Мне хотелось, чтобы она снова смотрела на меня. Так мне было легче прочитать эмоции других. Но ее взгляд был прикован к столу.
- Продолжай.
- Он у меня… уже давно. Очень давно. На самом деле я нашла его, - мать говорила отрывисто, будто каждое слово давалось ей с трудом. – Когда случился Приход, в городе и во всем мире стояли ужасные беспорядки. Многие бросились помогать пострадавшим. Особенно в нашем маленьком городке, где каждый знал друг друга. Мои родители… твои бабушка и дедушка устроили палаточный лагерь, чтобы помочь соседям. Многие жили в нашем доме, так как он почти не пострадал. Я же не могла выносить такое огромное количества народу в собственном доме… В мире случилось такое… Ангелы. Мне было всего семнадцать лет, и я была поражена ими.
Мать отпила из кружки. Я следила за каждым ее движением и ловила каждое ее слово. Она никогда не раскрывалась передо мной до такой степени. Между нами всегда стояла какая-то стена, через которую мне было не перебраться, хоть я и пыталась. То, что она говорила сейчас – я слышала впервые. Все, что мне было известно о ее прошлом - мать родила меня рано.
- Я искала с ними контакта. Я много времени бродила по округе города, чтобы спастись от пострадавших людей: наблюдать за их страданиями было слишком болезненно. Раньше в городе было много полей и лесов. Сейчас это уже все застроено высотками. Однажды в лесу я наткнулась на камень. Он ярко горел и от него исходил шепот. Конечно, это заинтересовало меня, ведь это выглядело так, словно пришло из другого мира. Это был гранат. Обычный камень. Хоть он и светился, и шептал что-то, но больше ничего с ним не происходило. В тот день, когда я нашла его, я встретила Михаила.
- И ты оставила его себе. Не отдала камень Михаилу, - добавила я, следя за ходом ее мыслей.
- Не отдала.
Ее голос прозвучал странно. Я подозревала, что за этими словами стояло больше, чем она мне сказала. Но там, где начинался мой отец, заканчивался мой интерес. Я не хотела ничего о нем знать, или это разобьет меня.
- Камень много лет лежал в родительском доме, - продолжала мать. – Я его так и не отдала. Когда ты стала постарше, я вернулась за ним, и он хранился в нашей квартире. Я не смогла выбросить его. Толи это было предчувствие, толи что-то еще, но я не могла избавиться от него. Как оказалось, не зря. Теперь он ваш и делайте с ним, что хотите.
Женщина снова отпила чая, закончив рассказ.
- Если собрать все камни, то я умру, - обронила я.
Остался всего один. Камень Уриила.
Мать взглянула на меня. Мои губы задрожали, как и пальцы, сжимающие край стола. Эмоции разом накатили на меня, а рядом с матерью… Моя мама, моя безопасность. Я просто не могла сдержаться.
Слезы побежали по моим щекам. Я поднесла руки и закрыла ими лицо.
- Прости… я сейчас… успокоюсь, - бормотала я, качая головой. Но слезы полились с удвоенной силой. В горле встал ком.
Я почувствовала теплую ладонь на своей голове. Мать нежно погладила меня по волосам. Волосам, таким же, как и у Михаила. Чем я была, кроме как доказательством ошибки матери?
Женщина, чью любовь использовали в своих целях, села на соседний стул. Она притянула меня к себе, и я разревелась у нее на груди. Она дала мне время выплакать все свои переживания, подождав, когда я просто не начну всхлипывать, чтобы услышать ее.
- Твой отец разбил мне сердце, - сказала она, и ее голос был тверд. – Я любила его. И даже после всего, что он натворил, я не могу избавиться от этого чувства. Поэтому я так холодна к ангелам – он один из них и сделал мне больно.