Было совсем тихо. Пахло медом, травами и грибами. Рядом раскачивался большой лиловый колокольчик, раскачивался гордо и победно, будто был настоящим церковным колоколом, и нужно лишь наклониться к нему, чтобы услышать тревожную музыку.
Андрей наклонил колокольчик к себе, и… автоматная очередь разорвала тишину.
Мальчик схватил тоненький стебелек, потряс его, автомат молчал. Но ведь он точно слышал очередь, даже узнал по звуку: очередь из “шмайсера”.
Схватив корзинку, Андрей перебежал в густые заросли ежевики, замер, прислушиваясь.
Кружат бабочки над поляной, голосистые птицы ссорятся на дубе.
Андрей спрятал корзинку в кустах и, обойдя ежевичные заросли, осторожно углубился в лес.
Сразу начинался орешник, потом шел молодой дубняк; дальше — мощные дубы, солнечные лучи почти не проникали сквозь их густые кроны, лес помрачнел.
Вдруг мелькнула тень, и Андрей, прижавшись к дубу, увидел: человек наклонился над чем-то, и автомат свисает у него с шеи. Он не разглядел ни лица, ни одежды — видел только, что незнакомец высокий, а на голове у него обыкновенная шляпа с полями.
Человек с натугой поднял что-то двумя руками с земли и забросил на спину.
“Косуля…” — догадался Андрей.
Согнувшись под тяжестью туши, человек двинулся между дубов. Что-то в его фигуре показалось знакомым, будто где-то уже встречался Андрей с этим великаном. Напряг память, но образ сразу расплылся. А высокий уже исчез за стволами, будто и не было ни его, ни косули, ни автоматной очереди. Лес молчал, и лишь вдали громко трещала сорока.
…Бутурлак, заглянув в корзину, покачал удивленно головой:
— Ну и ну! — Вытащил гриб-великан, поднял над головой — еще немного, и был бы зонтик. — Такой и на сковородку жалко класть.
— Ничего, — пообещал Андрей, хотя и не совсем уверенно, — еще найдем, у нас это не диво!
Лейтенант стал чистить картошку, Андрей нарезал полную сковородку грибов и только после этого рассказал про очередь из “шмайсера” и убитую косулю.
Бутурлак слушал молча и, лишь расправившись с картошкой, поставив чугунок на плиту и обтерев руки, лишь тогда попросил:
— Познакомь меня с вашим директором.
— А я пригласил его к нам на завтрак, он тоже грибы любит.
— Вот это хорошо. И еще такое дело: в селе есть оружие, не слышал?
— Конечно, есть. Два карабина у Богдана Вербицкого, свой и убитого Шелюка, да еще в сельсовете…
Бутурлак оборвал его нетерпеливым жестом:
— Не об этом спрашиваю! Если у мальчишек поискать, что-нибудь найдем?
— Но ведь был строгий приказ о сдаче оружия, я сам отнес автомат!
— Это я знаю! — Какая-то хитринка появилась в глазах лейтенанта. — Но ведь, думаю, что-то и осталось?
— Должно быть, — согласился Андрей.
— Нужны два — три “шмайсера”. И гранаты. Побольше гранат.
— С гранатами трудно, — ответил Андрей, будто с другим оружием вопрос был решен. — Гранатами рыбу глушат.
— Значит, так: после завтрака мы с вашим директором немного потолкуем, а ты пройдись по селу — выясни обстановку.
На месте сожженной рыбацкой хижины стоял стожок сена. Антон Иванович все время собирался построить новую хатку, но сельсоветовские и другие хлопоты совсем не оставляли времени: он едва выкроил несколько часов, чтобы скосить приозерный лужок, а уже Филипп и Сергейка сами подсушили сено и сложили его в стог, — накосить еще два таких, и корова на зиму будет обеспечена кормом.
Мальчикам не хватало рыбацкой хижины: как-то уж повелось, что принадлежала она больше им, чем отцу. Здесь хранился весь их немудреный скарб, начиная от различных приспособлений для рыбной ловли и кончая одним из двух стареньких кожухов; хижина была и крепостью, и местом разных игр, и все острожанские мальчишки завидовали Демчукам — еще бы: иметь хижину, да и где — на берегу озера!
Теперь, когда хижины не было, место это обезлюдело, но все же Филипп и Сергейка считали его самым лучшим для купания и с удовольствием плескались на прогретом солнцем мелководье. Да и красноперка брала здесь неплохо.
Сергейка забрасывал и забрасывал удочку, уже наловил полсадка, но никак не мог остановиться; какая-то рыбацкая ненасытность овладела им, не заметил даже, как из-за леса выползла черная туча и хлынул ливень.
Гроза не очень испугала Сергейку — он не был человеком легкомысленным и заранее позаботился об укрытии: сделал в стогу лазейку, которая вела в маленькую уютную пещерку — здесь можно было пересидеть любую непогоду, а спалось лучше, чем дома: там отец высвистывал носом такие рулады, что хоть ноги уноси, а в стоге лишь изредка шуршали мыши да неподалеку в густых камышах квакали нахальные озерные лягушки.