Давай. Я не буду притворяться, что ожидала чего-то подобного. Возможно, серьезного разговора? Неприятного? Непростого? Но точно не такого поворота событий. И хотя бы немного теплоты? Который здесь, конечно же, нет.
Я узнаю этот взгляд. Видела его уже. Так Толя смотрит на своих сотрудников перед тем, как уволить их за некомпетентность.
Вот что со мной происходит сейчас, да? Увольняют за некомпетентность?…
– Я уже семь месяцев встречаюсь с другой женщиной, Галя. Ее зовут Настя, и Любовь Прокофьевна – ее бабушка. Мы познакомились…
– Ты думаешь, мне интересно узнать, где вы познакомились? – хрипло перебиваю.
Возможно, кривлю душой, когда хмурюсь и поджимаю губы? Возможно, мне действительно было бы интересно узнать, если бы это был не мой муж, и не моя история в принципе. Потому что когда избушка повернулась в мою сторону, тут нет никакого интереса. Одна только глухая боль в сердце и дикая резь в спине. От ножа. От ножа, который воткнули любимые руки…
– Я бы не хотел говорить в такой момент и так, но в принципе не вижу необходимости тянуть, поэтому рассчитываю, что ты поведешь себя, как мудрая женщина, а не истеричная идиотка. Окей?
Цинично.
Каждое его слово положена иголки, которые вгоняют мне под ногти. И ладно. Ладно, я понимаю, почему нужно вести себя подобным образом с нерадивыми сотрудниками, но я-то ему что сделала? За что? Просто…твою мать, за что?
?- Я не просто подал на развод. Последний месяц я плотно занимаюсь этим вопросом, поэтому решение принято в любом случае. Ты можешь рыдать, можешь оскорблять, можешь даже кидаться тарелками. Почему бы и нет? Только это ничего не изменит: я от тебя ушел.
Хлопаю глазами. Мне сложно осознать, как почти тридцать лет можно взять, скомкать и просто…господи, выбросить на помойку? ТАК ПРОСТО! НАСТОЛЬКО ПРОСТО! И это даже не цинизм. Это что-то другое, что-то гораздо опаснее…что-то намного сильнее и глубже…
– Единственное, что может поменяться – это то, что ты получишь в перспективе.
– Размер моего выходного пособия? – переспрашиваю, он прищуривает глаза.
Хамлю. Ему не нравится. Но это не хамство, если честно. Правда. Голая правда и истина, какой я ее вижу…
– Это не размер выходного пособия, – цедит по слогам, – Не надо передергивать, хорошо? Я хочу исключить суды, сделать все быстро и убрать необходимость разводить грязь.
Потому что это репутация. Вряд ли пресса оценит, как ловко господин Никитин жонглирует женами, и как жестоко он может поступать на самом деле. Этого не поймут иностранные партнеры и те, кто выступают за семейные ценности. Таких в его мире больших денег очень много. Они любят цеплять на лицо маску и жеманно улыбаться, потому что они знают, что хочет услышать масса. Они умеют скармливать нужные тезисы, правильно себя вести и подавать себя.
Толя тоже это умеет. Раньше не умел. Когда мы друг друга любили…
– Как мужчина, – выделяет он голосом, и это очередной волной густой, токсичной обиды, опаливает мои кости.
Ведь говорит он не мне. Ей. Для нее. Для Людмилы Прокофьевны…
– Как мужчина, я обеспечу тебе достойную жизнь. Ты получишь тридцать пять миллионов и квартиру. Мое дело мы делить не будем. Я его создавал сам, ты к этому руку не приложила. Конечно, с завтрашнего дня, ты больше не будешь там работать. Это будет неудобно…
Бах! И прямо в сердце. Ха! Неудобно…интересная формулировка, согласитесь?
– Этот дом тоже останется у меня, так как я его строил для семьи. Логично, что здесь должна жить семья.
Еще один нож в сердце. Толя откровенно и холодно говорит, что собирается и дальше жить здесь, просто теперь со своей новой любовью…
– Квартира хорошая и большая, ты не потеряешь, Галя. Сто квадратных метров в районе Воробьевых гор.
Максимально далеко от его фирмы и центра. Нет, я не меркантильная, просто понимаю, почему он это делает. Чтобы его новая «любовь» случайно не столкнулась со мной где-то в пределах садового кольца. Чтобы даже мимолетно не вспомнила, что когда-то она была сукой, которая влезла в чужую семью и увела чужого мужа. А еще такая дистанция необходима, чтобы оградить меня от друзей. От его друзей, само собой. И лишней информации…
– Согласись, неплохо? Ты любишь Воробьевы горы. Там спокойно, много зелени.
Будто я старуха какая-то…
– Тебе там будет хорошо и…
– …ты просто выбрасываешь меня на улицу? Я правильно понимаю?
– Галя, не драматизируй, – жестко пресекает мое блеяние муж, – Это развод, а не конец света.
– Да, мам!
Старший сын чуть вытягивает шею и кивает пару раз.
– Никто не выбрасывает тебя на улицу. Просто так будет лучше всем, пойми правильно. Настя крутая девчонка, и папе с ней очень хорошо.