Вода обнажила зеленоватую ладонь, державшую кулон.
— А-а-а! — заорал лавочник. — Зелёная кожа! Это орочье отродье! Тварь! Тварь! Тварь! — лицо торговца задёргалось от одновременного приступа ярости, отвращения и радости. Оказался таким проницательным, обнаружил преступника; не иначе теперь представят к ордену.
Жетэль рванулась на выход, но два кавалериста преградили путь. Один пнул её в живот, другой саданул кулаком по лицу. Она ответно ударила в челюсть; раздался хруст; выбила себе костяшку. Сзади подскочил лавочник и обрушил на голову дубовый табурет. Сознание помутилось.
***
Жетэль стала приходить в себя от боли в руках и коленях. Её привязали за локти к лошадям, лицом вниз, и тащили по земле. Ноги скреблись по мостовой. Она встала, чтобы идти самой. Боль в содранных коленях вырвала из груди крик.
— О, тварь очнулась, — пробурчал один всадник.
— М-м-м, — промычал другой, с кровоподтёком на щеке.
Жетэль не могла их видеть; глаза заплыли от ударов, а веки залепила кровь из рассечённых бровей. Эльфы явно не сдерживали себя, пока она была в отключке.
Торговля на площади прекратилась; горожане быстро отодвигали прилавки и возводили позорный столб в центре. Толпа уже предвкушала расправу; одни отпускали мрачные шутейки, другие не скрывали своего изумления.
— Разве отродья не умирают от уродств ещё в детстве?
— Да какая разница? Они всё равно не могут размножаться. Смотри, у неё почти нет груди.
Жетэль поняла, что одежду на ней тоже разорвали. Голова гудела, и было совершенно безразлично в каком виде она предстала перед кровожадной толпой. Спасибо, что хоть не содрали сандалии.
— Тьфу, мразь!
— А такая крепкая, как мужик.
— Ничего. Щас ей крепко достанется. Интересно, что ей выпадет, и кто будет крутить «Колесо Фортуны».
Из многоголосия выделился один, уже знакомый, голос:
— Господа, так мне полагается вознаграждение или как? — лавочник семенил подле кавалеристов.
— Считай наградой то, что мы оказались рядом и вместе выполнили долг перед королём.
— Ну хоть компенсацию за расплёсканных устриц и сломанный табурет? — лавочник выдавил из себя наиболее слёзную интонацию.
— Ладно, лови.
— Благодарствую, великодушные судари! Да пребудет с вами удача и милость богов, — лавочник возбуждённо засопел и уже тише добавил. — На него-то я смогу сделать целую новую пристройку к лавке. Отродье понятия не имеет о его цене, — внезапно осознал, что кавалеристы его тоже слышат и громко продекларировал. — А вам, добрые судари, скидка в 7% на все скоропортящиеся зелья до самого конца месяца! Да что там — до середины следующего тоже! В 8%!
Кавалеристы слезли с лошадей и потащили Жетэль к столбу на подмостки. По толпе прокатилась волна улюлюканья и злобных выкриков; теперь почти всем было видно полукровку и то как отвратительно, по их мнению, в ней уживается два начала — эльфийцев и орков. Несколько особо инициативных горожан подошло к ней поближе, окатили водой из вёдер. Остатки белой глины исчезли, и всем предстало светло-зелёное тело. Смыло также и кровь с лица. Жетэль теперь смогла разомкнуть веки.
Это был летний солнечный день; по глубокому синему небу величественно ползли пышные облака. Толпа зевак всё росла. Кавалерист метнул в них комком рубахи полукровки. Многие попытались его поймать, но повезло только какому-то долговязому мальчишке. Со всеобщего одобрения мальчишка подбежал к другому столбу, на этот раз с диском на нём. На диске в центре был нанесён череп, а на секторах — надписи: «Железная плеть», «Деревянный кол», «Кипящее масло», «Отпустить без ног», «Отпустить без рук», «Кишки на волю». Жетэль мутило от предлагаемых вариантов; не смогла удержаться, вырвало прямо себе под ноги.
Кавалерист поморщился, а затем громко объявил:
— Как видите, почтенные эльфы, у нас по отношению к тварям всё справедливо — половина вариантов о свободе.
Толпа засмеялась.
— Крути, юный глас Фортуны!
Мальчишка крутанул диск изо всех сил. От вращения все сектора слились в серую муть. Все замерли в ожидании. Сердце Жетэль стучало всё громче и громче. С каждым ударом ей казалось, что толпа начинает их тоже слышать; одни оглядывались, другие вздрагивали, в ведре у подмостков на воде начала появляться ритмичная рябь. Внезапно откуда-то из-за спины, со стороны пролива, донёсся низкий трубный гул.