- Пьянь – говорил Борис.
Запирал её на ключ в комнате и уходил на рынок.
В эти минуты он жалел, что ушёл от старой жены, но дороги обратно уже не было.
Больше всего Бориса расстраивала не Верка, а дочери. Вернее их позиция. Они демонстративно не хотели с ним общаться. Однажды он пришёл в магазин, где работала продавщицей старшая – Света. Он долго ходил вдоль прилавка, думая, что Света хотя бы поздоровается с ним. Но та даже не смотрела в его сторону.
- Здравствуй – произнёс он сам, потягивая деньги за пачку, в общем-то, ненужных ему макарон.
- Здравствуйте, мужчина - надменно произнесла Света, высокомерно подняв подбородок.
Эта была его любимица Света. Та, которой он заплетал косички и учил кататься на велосипеде, которой читал «Волшебника изумрудного города», теперь эта Света смотрела сквозь него как сквозь пустое место.
К той поре, Борисовы ларьки с бытовой химией были давно проданы и проедены. Предпринимательская жилка в дочерях напрочь отсутствовала.
Борис больше не искал встреч, хотя жизнью дочерей интересовался.
Всё, для Бориса, изменилось в один день. С ним случился инсульт. Раньше сказали бы – разбил паралич. И это выражение более точно. Даже не выражение, а одно слово – разбил. Потому что действительно разбивается всё – вся прошлая жизнь. Остаётся только хлопать глазами и смотреть на её осколки, лежащие под ногами.
Из предприимчивого, деятельного человека, Борис в одночасье превратился в никому не нужного инвалида. Парализована была левая часть тела. Борис мог говорить, работали правая рука и нога, левые части тела висели плетью.
- У вас левосторонний инсульт. Если бы парализовало правую часть тела, вы бы и говорить не смогли. А так… Хоть какие то плюсы – говорил участковый врач, записывая что то в карточку.
- Я смогу ходить?- затравленными глазами побитой собаки Борис смотрел на врача.
- Вряд ли. Хотя, чудеса встречаются. А пока будем оформлять инвалидность.
Борис не поверил врачу. Он вообще не верил докторам и никогда у них не лечился.
- Всё это временное. Всё это пройдёт.
Он думал, что подвижность рук и ног вернётся. Часами растирал он их рабочей правой рукой. Придумывал физические упражнения и делал те упражнения, что рекомендовал врач.
- Ничего я их разработаю - говорил он, пытаясь сжимать резиновое кольцо эспандера.
За этим занятием прошло несколько месяцев. Энтузиазм, без видимых результатов,
пошёл на спад. Вскоре Борис осознал неизбежность такого существования. И то, что ему придётся привыкать к своему наполовину непослушному телу. И заново учиться жить в новом для него мире – мире ограниченных способностей.
В доме появилась инвалидная коляска . Сначала обычная, потом электрическая. На автомастерскую был повешен замок. «Таврия» продана на запчасти.
Вдобавок, Верка стала пить почти ежедневно. Поделать с этим он ничего не мог. Жизнь Бориса превратилась в сплошной ад. Если раньше Верка уходила пить к «Гы-гы». То теперь «Гы-гы» и весь шалман уличных алкашей постепенно перемещался в их дом.
В один из дней Борис не выдержал. Позвонил в соцзащиту. И ему начали оформлять документы в Дом престарелых.
Тут ещё одно горестное известие настигло его. Оказывается дом в котом он был прописан, тот дом, в котором жила его первая семья – жена и дочери, пошёл на слом. На его месте построили новый микрорайон. Жена и дочери получили другую недвижимость.
- Две однокомнатные квартиры. Как они вас выписали? Без вашего согласия…- работник соцзащиты хмуро перебирала документы.
- Это дело подсудное. Если вы будете оспаривать, то сможете претендовать на часть недвижимости полученной вашими родственниками. Тем более вы сейчас инвалид.
- Не буду претендовать - мрачно пошевелил губами Борис – Теперь у меня есть дом. Теперь у меня другой дом.
Намекал он на Дом престарелых.
Мысленно он даже порадовался за дочерей. Которые теперь будут жить в светлых и красивых квартирах новостроек.
В Доме престарелых Борису сразу не понравилось. Вся эта казённость, услужливость персонала перед вышестоящим начальством и небрежность к старикам. Казалось учреждение существует не для стариков, а для того чтобы проводить в нём многочисленные проверки. А старики что-то на вроде мебели, которую нужно красиво нарядить и посадить с благодарными улыбками в красном уголке.
К тому же, его определили в палату к не обслуживающим себя инвалидам. Запах испражнений стоял в палате стойкий и не выветривался никогда.
Борис целыми днями просиживал на крылечке и смолил одну самокрутку за другой. Денег на сигареты у него не было.