- В подъезде, у самогонщицы, отоварились.
За то теперь круг общения Алексея сильно расширился. Все окрестные алкаши познакомились с ним и при встрече жали руку. Здесь тоже попадались разные персонажи.
Преобладали люди рабоче-крестьянского происхождения, но был один бывший профессор, был поэт - издавший одну книгу за свой счёт и был бывший зять, бывшего министра культуры. В такой «интеллигентной» компании не только дни – недели пролетали незаметно.
Обычно первым приходил бывший зять, он жил в соседнем подъезде и обычно без денег. Посидев минут десять «для приличия», а на самом деле поняв, что здесь вчера всё выпито до последней капли, зять исчезал. В доме говорили, что он просто, тупо попрошайничал в соседнем районе. Стрелял дестюльники на опохмелку.
К вечеру подтягивалась основная артиллерия профессор и поэт и ещё пара тройка персонажей. Профессор перебивался частными уроками, поэт работал дворником. Тут же появлялся зять. Тришин варил картошку. Гости разливали добытое за день.
Тришин умудрялся даже как-то работать. Хотя премии ему больше не выписывали. Нюрчини по меткому выражению «подъездных бабушек»:
- Начал пропадать.
Бабушки сочувствовали ему и винили во всём Тришина.
- Всем жизнь портит и студенту испортил…
В университете всё у Нюрчини пошло под откос. Сначала он стал опаздывать на занятия, потом пропускать. После ночных посиделок он нередко, спал, сидя за последней партой аудитории.
- Вставай. Приехали…- будили его сокурсники после окончания лекции.
Он и правда приехал. Приехал, когда началась сессия. Знаний было ноль. Посиделки с алкоголем знаниям не способствовали. Дело шло к отчислению.
- Зачем тебе всё это нужно. Ты и так умный. – говорил Тришин.- Поживи, жизни порадуйся, а наука от тебя ни куда не денется. Захочешь учиться «профессор» тебя к любым экзаменам подготовит.
- Я математик… - вставил профессор.
На облезлой кухне Тришина всё казалось правильным и логичным.
Нюрчини бросил университет и погрузился в пучину пьянства.
Так продолжалось три года. Родители присылали деньги. Алексей их пропивал. Раз в месяц он шёл на телефонную станцию и говорил с ними по межгороду.
- Да. Учусь. Сессию сдал… Посылку, получил. С хозяином квартиры поделился. Нет, в это лето не приеду у нас практика.
Потом он долго курил на ступеньках крыльца телефонной станции. Ложь давалась нелегко.
Он пробовал работать. Но у него, так как у Тришина не получалось. И по этой причине долго он нигде не задерживался . Последней записью в его Трудовой книжке значилось:
«Принят в ЗеленСтрой. Рабочим при лошади»
- Лёшка, не мучайся. Ты не из того теста как я сделан. Про тебя и специальная поговорка есть – говорил Тришин.
- Какая?
- Если водка работе мешает, брось её на хрен! Работу свою…
В тот год сборная СНГ по футболу осрамилась на Евро.
Тришин смотрел матчи у Бори Махно. Последний матч с шотландцами ознаменовался грандиозной дракой. Сборная СНГ проиграла три ноль и с треском вылетела с Евро. Тришин хотел разбить телевизор Бори Махно. Боря был против. Тришин выбил Боре зуб и сломал два стула. Полгода они не здоровались.
Нюрчини перебивался случайными заработками на местном рынке. Принести отнести, выгрузить, загрузить. На еду хватало. Он похудел и был бледен. Одежда истёрлась, новую он себе не покупал.
В это время у Нюрчини обнаружили ещё один скрытый талант. Как то «бывший зять, бывшего министра» забыл ключи от квартиры. Жил он на пятом этаже. Балкон был не застеклён.
- Слушай, Лёшка помоги. Я бы и сам.. Но руки после вчерашнего ходуном ходят. Да и высоты боюсь.… Помоги не обижу.
- Сколько дашь?
«Бывший зять» замялся. Денег у него понятно дело не было.
- Ты понимаешь….
-Стулья у тебя есть?
- Есть.
- Два.
- Что два? – сморщил лоб « бывший зять».
- За два стула перелезу.
Нюрчини был строен и ловок как кошка. С края крыши сорвались камешки и полетели вниз. У подъезда собралось человек семь зрителей. Нюрчини зацепился за край плиты. Опустил одну ногу, потом другую. Перецепил руки и повис над балконом пятого этажа.
- Ой, господи…- испугано воскликнул женский голос.
Кончиком носка ноги Нюрчини упёрся в балконный парапет . Казалось что он стал больше двух метров роста. Потом следовало какое то неуловимое кошачье движение и Алексей стоял на нижнем балконе.
Внизу раздались жидкие аплодисменты. Такого здесь ещё не видели.
Стулья он подарил Боре Махно.
Общественное мнение дома было однозначно – студента надо спасать. Пока шли эти разговоры, шло и время. Представители северных народов ( это давно известный факт) к алкоголю более восприимчивы. Что для Тришина и компанией было нормой, для Нюрчини была смерть. За короткое время из цветущего молодого человека алкоголь сделал, затравленного заморыша. Кто-то видел его собирающего пустые бутылки в районе городского парка. Другие говорили что он на кладбище собирал подаяния, оставляемые в родительскую субботу на могилах. Иные божились, что видели, как Нюрчини лазил по помойным бакам. Впрочем, всё это было не подтверждено, а молва у может и муху в слона превратить.