- Отворяйте ворота! Жених идти изволит!- кричал уже подвыпивший свидетель.
Но двери подъезда и так были нараспашку.
На третьем этаже, плотной стеной стояли родственники невесты по мужской линии. Они ни в какую не соглашались отдать «свою красавицу» без выкупа. Парни попробовали на прорыв, но взрослые мужики выдержали натиск.
- Вот лбы!
- Смотри Юрка, какая родня у тебя мощная! Такие выкинут из дома как щенка!
В итоге после недолгих переговоров, больше напоминавших торг, невесту выкупили за пятьдесят советских рублей.
- Тришин и ты с ними?- кричали парни, стоящему на площадке мужику.
- А как же! Это же соседка моя. За дёшево не продам!
Жених с друзьями и ряженными ввалились в квартиру невесты, но невесты там не оказалось.
- Верните деньги, прохиндеи.
- Поздно. Мы их в магазин за вином отправили.
- Смотри, чего делают.
-Юрка, а ты чего молчишь?
- Они теперь твоя родня. –
-Не родня, а мошенники!
- Пошли по соседям…
- Отыщем. Всё равно отыщем - галдела толпа ряженных. По этой толпе ходило сразу несколько бутылок портвейна. Вино пили прямо из горла.
Топот ног и весёлые крики заполнили весь подъезд. Невеста отыскалась у старушки Панушки, жившей этажом ниже. Эта самая Панушка долго не впускала к себе, хорошо изображая испуг и недовольство одновременно.
- Да вы что! Я старый человек. Мне к чему всё это. Мне лекарства пить пора.
Даже многие из ряженных поверили ей.
- Идём дальше.
- Нет её здесь.
- У Тришина, сто пудов, прячется.
Но другая часть толпы всё же настаивала на осмотре помещения.
- Посмотрим. И делу конец.
- Что бы потом не возвращаться.
В итоге Панушка согласилась на осмотр квартиры за три рубля.
- Нашли - огласился криками весь двор.
Молодые стояли у подъезда, крепко взявшись за руки. Буд-то бы только они знали, как долго друг друга искали. И теперь, когда нашли, всё будет прочно, вечно и навсегда.
В воздух полетели горсти мелочи и конфет. Дети, словно воробьи, бросились собирать их.
Потом, во двор медленно вполз свадебный кортеж. Он состоял из трёх чёрных «Волг», разукрашенных лентами. У головной на бампере висела кукла в белом. Сзади всех остановился однодверный Пазик.
- А за мной жених на лошади приехал - грустно вздохнула среди толпы Панушка.
Молодёжь погрузилась в легковые, те, кто постарше – в автобус. Вся округа огласилась весёлым перезвоном автомобильных клаксонов. Кортеж поехал.
Двор сразу опустел. На асфальте валялись обрывки мишуры и конфетти. У входа в подъезд лежал потерянный дембельский аксельбант. Ветер поднял пакет с символикой Олимпиады восемьдесят и понёс его прочь.
Борис.
Борис появился во дворе недавно. Никто точно не мог сказать когда, но то, что не давно, с этим соглашались все. Хотя то, что он был со двора, было тоже условным. Он жил в частном секторе. Просто часто здесь ошивался, поэтому все его запомнили. С большой, как мяч головой. Пролысиной высвечивавшейся среди прядей льняных с проседью волос
Невысокого роста с и пронзительными чуть с хитрецой глазами. Хотя рост его можно было определить условно. Перемещался Борис в инвалидном кресле. Но, несмотря на это жизнь из этого человека била ключом. В начале его прозвали Махно-два. По внешности и фактуре он напоминал Борю Махно. Но Борис годился Боре в отцы, да и вообще он относился к такому типу людей, к которым клички не пристают.
Частный сектор состоял из двух улиц. При строительстве микрорайона эти улицы не снесли. Сказали жильцам:
- Ждите.
Ну те и стали ждать. Расширяться и строиться, там было нельзя. По градостроительному плану дома шли под снос, но и сколько ждать не сказали, в итоге ожидания затянулось на десятилетия. В домах уже проживали дети тех, кому сказали «ждите», а в некоторых и внуки. Это был немного странноватый район, в котором жизнь словно остановилась, а долгое ожидание приводило к деградации.
Одной стороной этот одноэтажный квартал примыкал к микрорайону одинаковых пятиэтажек, другим боком к забору кондитерской фабрики. Ежедневно, томящий запах карамели растекался над одноэтажными домами как туман над рекой. Местные жители карамель не покупали.
Борис разъезжал по улице на своей коляске и для всех был хорошим собеседником. Он вообще был человеком общительным, но не болтуном. Казалось, что он живёт уже третью или четвёртую жизнь. Он почти, что везде побывал и перебрал кучу профессий, прежде чем сел в инвалидное кресло. Он всем старался помочь, а так как от помощи инвалида толку немного, то хотя бы посоветовать.