— Витаем вас!
И вдруг по-приятельски обратился к Очерету:
— У вас в Москве есть рабочие дружинники?
Очерет был в Москве проездом всего два дня и, конечно, понятия не имел, есть ли там дружинники. Но, твердо зная, что всякое хорошее дело в Москве поддерживают, что Москва задних не пасет, сказал уверенно:
— Е и у нас дружинникы. Дуже добри хлопци!
Украинский язык Очерета был встречен шумным одобрением. Почти словак! Дружинники по очереди, начиная с Очерета, пожали всем руки:
— Добрый путь!
Пока въезжали в город, Франтишек рассказывал:
— Банская Быстрица — городок небольшой. Меньше Москвы и меньше Праги. Но знаменитый! В старой буржуазной Чехословакии он считался тихой провинцией. О нем даже такая поговорка была: «Кто живет в Банской Быстрице, тот после смерти попадает на небо!» А теперь! — И Франтишека снова понесло. В его лексиконе не хватало слов, а в груди дыхания, чтобы достойно описать всю громкую славу Банской Быстрицы. Уже одно то, что здесь в годы войны был центр словацкого народного восстания против гитлеровских оккупантов, наполняло сердце Франтишека таким энтузиазмом, что он не мог спокойно сидеть на месте.
…Низкие Татры подошли к самым окраинам города. В их долинах, в ущельях, в их непроходимых вековых лесах в годы войны жили и боролись словацкие партизаны.
И не только словацкие! В сотнях партизанских отрядов, которые в те годы действовали на территории республики, плечом к плечу с чехами и словаками громили врага народные мстители двадцати семи национальностей. Огромная область в Татрах стала партизанской республикой.
Ожесточенные бои с гитлеровцами шли далеко на Волге, на Украине, в Белоруссии, а здесь, в самом центре Европы, партизанские бригады наносили удары по глубоким тылам фашистских армий, перерезали важнейшие коммуникации, отвлекали с фронта дивизии и корпуса. На многие километры вокруг Банской Быстрицы каждый поселок, каждая горная круча хранят правдивые предания о мужественных делах партизан.
Переночевали в гостинице, и спозаранку Франтишек привел в номер к гостям своих друзей бывших партизан, участников словацкого народного восстания товарища Юрия и товарища Стефана. Все вместе пошли по городу, по памятным местам борьбы, по старым партизанским тропам. Хозяева рассказывали:
— Вот аэродром «Три дуба». На той вон высоте, господствующей над всей местностью, был наблюдательный пункт. Здесь, в этом доме, размещался штаб партизанской республики…
Показали блиндажи, в которых жили партизаны. Накаты из прочных бревен, нары, покрытые сухими еловыми ветвями, котелки, фляги. Все сохранялось так, как было в годы войны.
Товарищ Стефан рассказывал:
— Гитлеровцы много раз пытались проникнуть в, горы, покончить с народными мстителями. Но каждый раз их встречали огнем. Враг откатывался в долину, бросая убитых и раненых.
На машинах доехали в поселок Черный Балок. Остановились на окраине. Теперь наступила очередь ветерана партизанского движения товарища Юрия. С понятным волнением он говорил:
— Наша земля — гордая земля. На нее ни разу не вступала нога фашиста. Здесь, среди огромной империи Гитлера, в самом ее центре, была свободная земля. Гордая земля!
Очерет в приливе добрых чувств — он-то хорошо знал, что это значит! — крепко пожал руку старому партизану. Долго молчавший Ян проговорил в раздумье:
— Да, этим можно гордиться.
Сели в тени на бревнах, пахнущих жаркой летней смолой, закурили. Товарищ Юрий начал рассказ об одном эпизоде партизанской войны в поселке Черный Балок.
— Черный Балок… Бьюсь об заклад, что вы и не слышали о такой деревне. Для нас же название деревни звучит как легенда. Эту легенду будут передавать из поколения в поколение. А почему? Вот послушайте!
…В годы войны в поселке Черный Балок размещался партизанский отряд. Однажды гитлеровцы предприняли очередную попытку разгромить партизан. Выбрав ночь потемней, каратели отправились в горы.
Километрах в четырех от поселка на одиноком хуторке жил крестьянин. Ранним утром его семилетний сынишка разглядел в тумане смутные силуэты двигающихся в направлении поселка Черный Балок немцев. Не теряя ни минуты, ничего не сказав родителям, полуодетый мальчик бросился напрямик в партизанский штаб. Он бежал по глубокому снегу, задыхаясь, выбиваясь из последних сил. На окраине поселка мальчик не выдержал напряжения и упал.