Её ресницы были влажными от непролитых слёз, а в мыслях пусто от того, насколько другим она представляла этот невероятный мир. Только сила была именно такой, какой о ней рассказывали, и её поток всё ещё отдавался покалыванием в пальцах и мурашками по всему телу.
Глава 17
Дни что птицы в небе
Улетели.
Ночь что бег реки
Утекла.
Снег засыпал замёрзшую грязь на дорогах и отгородил поместье от далёкого мира, оставив наедине с собой и теми, до кого можно дойти пешком. Низкие тучи затянули небо, отгородив людей от радости солнечного света, но обещая укутать поля пушистой белой шубой. Да и хлопотные осенние дни ушли, сменившись растерянностью, как когда оказываешься перед сделанной работой и вдруг теряешься за что взяться следом? иль отдохнуть немного? Но это зыбкое чувство тоже быстро ушло, улетело вслед за ветром, срывавшим последние листья с яблонь. А дела сменились на зимние заботы. Девушки собирались вместе, готовили кудели и пряли, ткали и шили. Мужчины продолжали учиться, теперь уже под водительством Блажика, а не Малы, и готовились выйти в зимний лес через несколько недель, как горы совсем заснежатся.
Все были при деле и только Ясна немного потерялась. Хворых почти всех отправила с последними купеческими обозами, которые в этот раз привезли баянника погостить, но гость не задержался и через недельку уехал, хоть и потешил людей. Тогда же приходили две рассорившиеся кметки, петуха в чужой ощип попавшего делить. Женщины, как и прочие, привыкшие к отлучкам Малы, от ворот спросили «нашу волховицу» имени не упоминая, да и Ясне тоже были рады. А Ясна только больше заскучала по сестре и её длинным тихим рассказам о Старой и Новой Правдах под её рукоделие.
Без старшей поместье, полное жизнью, было немного пустым, словно дом без печи. Это чувствовали все, и это было слышно в разных разговорах, пока девушка тихо шла вверх по склону:
— Давненько уже старшу́ю Малу невидать. Хоть бы к заснежной охоте вернулась. С ней поспокойней идти. — Вздыхали парни, починяя лыжи.
— Эх, я как велено с копьём круг по двору отшагал сотню раз. Теперь могу с закрытыми глазами не сбиться! Вот бы против неё попробовать. Может как Благояр пробьюсь и тоже волхвом стану. — Мечтали на утоптанной чети юноши.
— Жаль Малы нет, она бы снами посидела, порукодельничала. Не то что та непряха-неткаха, но добрая… — вздыхали девки на супрядках, поправляя лучины в светцах.
Ясна замерла перед закрытой дверью. Долю назад она, вспоминая сестру, вспоминала и как та шила и вышивала при свете огоньков, и как ругала саму Ясну ещё в Ветрище за чтение при лучине или лампадке. А вот из окна ближнего дома услышала смех и захотела помочь девушкам, добавить света… от обиды волховица замерла, прикрыв глаза. А девушки уже и разговор переменить успели, о сватовстве к одной из них заговорили, а там невеста и запела весело:
— Буду пряхою…
— Буду свахою, — ответили разом несколько голосов.
— За кудель тяну и пряду. — Продолжила первая девушка. — Эту ниточку я ровнёхоньку, Нитку тонкую я скручу.
Ясна слушала, узнавая в радостной песне знакомые слова и продолжала стоять. А песня продолжалась, и вот её подхватил другой довольный и даже гордый голос, а девушки опять пообещали быть свахами. Волховица, растерявшись, позабыла уйти, и вздрогнула, когда дверь распахнулась.
— Ой, — девушка отпрянула, споткнулась и упала. — А давно ты тут стоишь?
— Недавно, — подумав и помолчав ответила Ясна. — Я уже ухожу.
— Она слышала? — донёсся шёпот в спину волховице, когда та прошла в сени.
Ясна быстрым шагом вернулась в свой двор и поднялась в горницу. Тут ей казалось, что Мала никуда не уезжала и от этого становилось спокойней. Девушка даже не убирала оставленную в углу плетёнку с шитьём сестры, а когда садилась за лекарские книги и травники, или разбирать заготовочки, отправляла в ту сторону несколько лишних светлячков. Сейчас же Ясна встала у окна, прислонившись к стене спиной, и невидяще глядела на потолок.
— Сестра, мне без тебя так… вернись, вернись поскорее. — Страшно? Одиноко? Слово не решалось вылететь.
Девушка зябко поёжилась, хоть и была в тёплом жупане, обняла себя и задумалась. Она не двигалась, лишь моргала да вздыхала, весь остаток дня. Снизу было слышно, как две сиротки девяти и десяти лет принесли и оставили вечерю от общего горшка и хлеб. За окном пошумели парни, закончившие с дневной работой и отправившиеся посидеть с девушками да потешить друг друга хвастовством и шутками.